Чеченцы и терско-гребенское казачество. Этнокультурные аспекты

Б.Б.-А. Абдулвахабова,
кандидат исторических наук, доцент
Чеченского государственного университета,
Грозный

Начиная с середины XVI в. судьбы чеченского народа и терско-гребенского казачества тесно переплелись. Межэтнические контакты усиливались по мере активизации политики Российского государства на Северном Кавказе. Особенности этого многогранного и противоречивого процесса в должной мере еще не изучены. Обострение межнациональных противоречий на рубеже веков диктует актуальность рассмотрения данной темы, и прежде всего – для понимания межэтнических взаимодействий в таком многонациональном регионе, как Северный Кавказ.

На своеобразие этнокультурного развития казачества на территории Чечни значительное влияние оказали факторы исторического характера, давние контакты и связи с коренными жителями края.

Первые поселенцы-казаки оказались здесь по разным причинам (вследствие антифеодального протеста – бегство крестьян и другого зависимого населения на южные окраины Русского государства, переселение «служилых людей» на окраину государства и т.д.) . Они поддерживали самые тесные торгово-экономические отношения со своими горскими соседями и жили независимо от «государевой отчины» – благодаря помощи и поддержке местного населения.

Появившись в XVI в. на территории Чечни, первые поселенцы стали создавать здесь казачьи общины. Открытые границы, веротерпимость, дружелюбие и гостеприимство местного населения помогли им адаптироваться к местным условиям.
Первые поселенцы, надо полагать, «еще не приобрели специфической военной и профессиональной организации» . С 1567 г. начинается строительство военных городков-крепостей. Это было связано с напряженной внешнеполитической обстановкой на Кавказе. Постепенно население городков-крепостей становилось смешанным, полиэтничным. Так, в русском городке Терки, заложенном в устье реки Терек в 1588 г., было несколько слобод, в том числе Окоцкая слобода с вайнахским – чеченским – населением.

С нарастанием политической и военной активности России на Кавказе на территории Чечни уже к началу XIX в., помимо крепостей, была создана сеть казачьих станиц – по берегам Терека и Сунжи. Проводя военную колонизацию края, царское правительство и местная администрация стремились разобщить казаков и горцев. Они нередко наделяли казаков землями, ранее находившимися в пользовании горцев, вызывая тем самым недовольство местного населения. В среде казачества усиливалась правительственная пропаганда. Казакам внушалось: они – главная опора государства на Кавказе . Тем не менее, несмотря на неоднородный этнический состав казачества, совместное проживание славянского и местного населения породило между ними связи этнокультурного характера. С самого начала появления казачьих групп на Тереке между ними и горцами установились тесные хозяйственные, культурные, родственные отношения, и это не могло не сказаться на культуре и укладе жизни казаков.

Новые природные условия, контакты с местным населением повлияли на традиционную хозяйственную деятельность переселенцев. Здесь были иными, непривычными календарный цикл полевых работ, ассортимент сельскохозяйственных культур, техника земледелия, инвентарь.

Терские казаки – известные как гребенские – наладили тесные добрососедские отношения с местным населением, оказывали посильную помощь друг другу, роднились между собой. И горцы, и казаки свободно могли перемещаться – и в казачий городок, и в чеченское селение.

По разным причинам чеченцы оказывались в казачьих городках и станицах. «Случалось, что какой-нибудь джигит Гассан похищал в соседнем селе красавицу Фатьму – и оба на одном коне спасались от погони. Являлись ночью в один из домов гребенских казаков, и наутро Гассан превращался в казака Ивана, а Фатьма становилась Марьей – или, по-гребенски, Машуткой».

Не вдаваясь здесь в дискуссии, отметим: образование терско-гребенской казачьей общины, несомненно, было очень сложным, в том числе и в этническом отношении, процессом, и в нем, по всей вероятности, участвовали и чеченцы.
Первопоселенцы-казаки, оказавшись среди горцев, быстро переняли хозяйственные занятия местного населения – рыбачили, плетя сети из конопли особого сорта, которая была широко распространена на чеченских землях; охотились, используя методы и приемы, привычные горцам во время ловли зверя.

Как известно, Северный Кавказ – часть древнего кавказского очага земледелия . Здесь было развито не только равнинное, но и высокогорное земледелие. И казаки, приспособившись к местным условиям, переняли и некоторые навыки и приемы земледелия, и пахотные орудия, и зерновые культуры. Широко распространенная в предгорных районах Чечни кукуруза в конце XIX – начале XX веков, стала наиболее предпочтительной сельскохозяйственной зерновой культурой и у казаков. Технические культуры (конопля, лен, табак и другие), распространенные в крае, также использовались переселенцами. А марену казаки употребляли в качестве красителя, переняв ее у горцев.

Как и горцы, казаки активно занимались животноводством. В стадах, принадлежащих казакам, в отличие от их соседей горцев, преобладал крупный рогатый скот. В этом, видимо, сказывались славянские традиции пастушеского скотоводства. В XVIII – XIX вв. в станицах и крестьянских селениях Северного Кавказа было, по преимуществу, смешанное стадо. Основу его составлял ногайский и горный (чеченский и кабардинский) скот. Казаки, как и местное население, разводили овец и коз.

Живя в соседстве с горцами, русские переселенцы переняли от них и породы лошадей, наиболее приспособленные к местным условиям . Русские переселенцы заимствовали у горских народов не только местные породы скота, но и способы его содержания. Казаки нередко отгоняли свой скот на летние пастбища, часто нанимая для этого пастухов-ногайцев. Существовали и другие формы выпаса скота. За скотом ухаживали мужчины, женщины, дети. Скотоводческое хозяйство давало казакам, как и горцам, необходимые для жизни продукты, утварь, одежду.

Стремясь к сближению и экономическому общению, казаки заимствовали у местного населения многие элементы быта и нравов. Так, казаки, жившие первоначально в землянках, стали строить жилища наподобие горской сакли. Это были турлучные постройки с земляной крышей и простой домашней обстановкой. Они не только заимствовали у чеченцев формы и типы жилищ, но и совершенствовали строительные приемы, конструкции, планировки – и тем самым оказывали обратное влияние на горцев. Некоторые представители чеченской местной знати стали строить «рубленные» деревянные постройки.
В станицах можно было наблюдать смешанное строительство жилищ: русские бревенчатые избы – и горские сакли в одном дворе. Горское влияние ощущалось и в интерьере. Домашняя обстановка в русской избе отражала влияние горцев. На стенах, украшенных чеченскими истангами – традиционными войлочными коврами – висело оружие: кинжалы, шашки, разное другое оружие кавказского горца. «На полу стоят пестрые сундуки, а на них разложены перины, ковры и коврики азиатского образца». В сакле, где казак жил зимой и летом вместе со своей семьей, «большинство членов ее здесь и сидят – по-чеченски, поджавши под себя ноги; образов никаких не видно, и из мебели в ходу чаще чеченская треногая скамеечка, нежели стул или русская скамья».

Открыть в Word и прочесть  статью целиком