Сравнение менталитета казаков Урала, Сибири и Юга России

А.А. Носков, аспирант.
Башкирский государственный педагогический университет, г. Уфа.

Под менталитетом принято понимать психический склад и мировоззрение людей, входящих в ту или иную этническую целостность (или, как в нашем случае, межэтническую социальную общность), то есть – иерархию идей, воззрений, представлений о мире, оценок, вкусов, культурных канонов, способов выражения мысли и т.д.

Формирование ментальности происходит в ходе этногенеза. Необходимо рассмотреть, какие факторы повлияли на формирование менталитета казаков Урала и Сибири, а также Юга России, проанализировать вопрос о сходности и различии ментальности казаков Урала и Сибири, Юга России.

При возникновении вольных товариществ, постоянно боровшихся с воинственными соседями, казаки первоначально соблюдали обет безбрачия. Лишь позднее в их жилищах стали появляться женщины. Но славянских красавиц на степных просторах было мало, и часто казаки женились на пленницах. Как правило, они были тюркского происхождения. Казачий генотип вобрал в себя и восточные черты окрестных народов – что, безусловно, отразилось на ментальности казачек, а впоследствии и казаков.

Конечно, было бы преувеличением говорить о превосходстве жён именно из среды тюркских народов – всё-таки основная масса казаков имела русских жён, которые перебирались на окраины Русского государства из центральных районов, где наблюдался переизбыток женщин. Хотя применительно к Югу России это утверждение может быть принято с оговоркой (так как население Юга России с неохотой принимало «чуждых» ему иноплеменников).

Но всё-таки, обращаясь к истории появления сибирских казаков, приходишь к выводу, что первый этап заселения (колонизации) Сибири происходил при непосредственном участии коренных жителей (аборигенов). Коренные сибиряки всегда считали себя безусловно русскими – по языку, вероисповеданию и бытовой культуре.

Основное отличие чалдонов (смесь пришлых казаков и аборигенов) от «рассейских» новосёлов состояло в отношении к аборигенной культуре. Для казаков-чалдонов быт и духовность коренных сибирских народов были близки и хорошо знакомы – это была культура их языческой Родины [3, с. 37]. Сильны были различные языческие представления, например: предохранительные меры начинались ещё до рождения ребёнка, когда будущая мать всячески скрывала от окружающих свою беременность и, чтобы не навредить младенцу, выполняла многочисленные запреты (не пить вино, не пинать кошек, не присутствовать на похоронах и т.д.). Послед и пуповина после рождения ребёнка закапывались в укромное место, чтобы никто не мог с их помощью навредить ребёнку и его матери. Иногда пуповину, сохранённую матерью, клали невесте в туфель, а послед, зашитый в одежду юноши-казака, использовался как оберег при прохождении службы [1, с. 74–75]. При этом можно отметить наличие как крестьянских представлений, так и языческих и собственно казачьих на различные жизненные ситуации, а не только преобладание крестьянского начала у сибирских казаков, как предполагает Н.И. Никитин [6, с. 3–8].

Всё-таки казачий уклад жизни предполагал несколько иную манеру поведения действий человека, нежели чем земледельца. Это характерно для казаков различных войск, даже южных регионов (Донских, Терских и Кубанских казачьих войск) с очень плодородной землёй.

В Уральском войске считалась плохой невеста, которая не знала псалтыри и часослова и не умела читать «по-церковнославянски». Могли отказать жениху и родители девушки, если он их чем-либо не устраивал (чаще всего по причине имущественной несостоятельности, дурных привычек или неважной репутации рода). Учитывалось мнение и самой молодежи. Девушки-казачки старались «соблюдать» до свадьбы целомудрие – женихи предпочитали «нетронутых» невест. Однако чаще утратившие «невинности казачьи дочери старались хранить это в тайне и потом благополучно выходили замуж за других женихов казачьих домов».

В некоторых местностях свадебная «церемония» включала осмотр рубашки, в которой молодая жена впервые принимала мужа «на брачном ложе» [5, с. 118–120].

Ещё строже к целомудрию казачек относились на Юге России, особенно на территории Терского казачества. Хотя многие исследователи утверждают, что к супружеской неверности в казачьей среде относились не так строго, как этого требовали церковь и закон. Мотивировали это тем, что мужьям иногда месяцами, а то и годами проходилось жить в разлуке, что не могло не сопровождаться «изменами» (применительно к казакам Урала и Сибири). Хотя представить подобное на Юге России, даже в казачьей среде, практически невозможно: сами отношения между мужчиной и женщиной были консервативны.

В менталитете казаков также сильны консервативные моменты. У старообрядцев (в основном, уральских казаков), как правило, были большие патриархальные семьи. Также сильны патриархальные обычаи и у народов Юга России. Старик в доме – лицо священное; воля и слово его – закон для всех.

Нередко во главе таких семей оказывались женщины-вдовы. При живом муже женщина не могла приобрести статус главы семьи. Но мужчины-казаки значительную часть времени проводили на службе (в том числе в дальних командировках, иногда затягивавшихся не на один год), на промыслах, пастбищах, в торговых поездках. Так что в реальной жизни домом и семьей, как правило, командовала женщина.

В.И. Даль, создавший на основе личных наблюдений собирательный образ уральского казака-старообрядца Маркиана Подгорнова, писал, что в походах тот был «первым песельником», «первым плясуном», не чуравшимся «трубки и табака». Дома же Маркиан старался вести себя так, чтобы не раздражать жену и других «родительниц». Считалось, однако, что настоящий казак должен был держать жену в повиновении, прибегая при необходимости и к нагайке. Но это было редким явлением.

Интересно мировоззрение казаков в отношении еды. В соответствии с конфессиональными предписаниями старообрядцы не должны были употреблять в пищу свинину; хотя, возможно, это связано с наличием крупных рек (Терек, Урал, Дон и т.д.) в ореоле обитания казаков – и, соответственно, огромным количеством рыбы. Употребляя в пищу много фруктов, овощей, ягод, зелени, уральцы, тем не менее, сравнительно поздно – лишь к концу XIX – началу XX века – стали употреблять в пищу картофель и помидоры: ввиду старообрядческого запрета на них. Раскольничья общественность боролась с «содомским яблоком», которое произросло из тела «блудницы вавилонской» вместе с табаком, чаем и «кофием».

Согласно представлениям многих раскольников, чай, чеснок и табак – проклятые травы, поскольку «не поклонились Господу, когда он обходил землю». Тем не менее, в начале XX в. старообрядцы начинают понемногу пить чай, но пользуются только чайником: «самовар не признавали, считали, что в нём есть что-то от дьявола».

Вообще же пища казаков также впитала в себя различные пристрастия народов, с которыми контактировали казаки.

Между казаками различных войск в менталитете существуют существенные отличия. Менталитет казаков формировался в виде симбиоза различных культур – через смешанные браки. На менталитет казаков Урала и Сибири и Юга России повлияла полиэтничность; несмотря на преобладание славянского начала, сильно влияние тюркских и финно-угорских народов; а также – поликонфессиональность: на фоне преобладания православия (в виде никонианства) сильно влияние язычества, старообрядчества, мусульманства.

Но при этом говорить о самостоятельном менталитете казаков, не похожем на менталитет иных жителей Русского государства, было бы ошибочно. Безусловно, отличия существовали – связанные как с военным бытом казаков, так и с влиянием межэтнических отношений. В то же время занимающиеся историей казачества не должны их абсолютизировать – вслед за дореволюционной казачьей историографией изображать из казаков самостоятельный этнос, не связанный с этносом российским [2]; необходимо это делать более аккуратно и с большим количеством оговорок [4].

К примеру, уральское казачество, имеющее гораздо больше оснований претендовать на собственное отличное самосознание, таких попыток не предпринимало. В целом же, на мой взгляд, стоит отметить, что в казачьих сообществах наблюдаются межэтнические процессы, а внутри них – процессы этноассимиляционные. В то же время прослеживается на этнографическом материале сохранение отдельных этнических и конфессиональных групп внутри казачества. Например, казаки-калмыки и казаки-«татары» (мусульмане) в Войске Донском, а также – казаки- старообрядцы и сектанты в Донском, Терском, Уральском, Кубанском казачьих войсках и т.д.

Одним из важных факторов, влиявших на мировоззрение казаков, был их военизированный образ жизни. Так, к примеру, добрые и заботливые дома казаки слыли отчаянными рубаками, не жалевшими на поле брани никого.

Что касается менталитета голутвенного и домовитого казачества (особенно это касается «старых» казачьих войск – Уральского, Донского и Терского), то здесь приходится говорить только о возможном отличии в связи с тем, что голутвенное казачество формировалось в основном из пришлого (беглых крестьян) населения. И первоначально смотрело на многие вещи с так сказать «холопской» позиции. Лишь спустя некоторое время – возможно, через пару десятилетий (одно поколение) – они усваивали, что «казачья воля и царя поболе».

Атаман выбирался из простых (чаще это были представители домовитых казачьих родов) казаков на время, и при первом же недовольстве казаки могли его снять (а то и «покарать») с этой должности, и он становился обычным казаком…

Литература

1. Золотова Т.Н.. Сгинь, нечистая сила: как защищались от «злых сил» сибирские казаки // Родина. – 2003. – № 2.
2. Кузнецов М.А. Культура донского казачества и традиции казачьего быта как условие формирования национального самосознания. – Ростов н/Д, 2004.
3. Кызласов Л.Р. Хакасы и казаки (страницы истории Южной Сибири) // Вестник МГУ. Серия: история. – 1994. – № 5.
4. Маркедонов С.М. От истории к конструированию национальной идентичности (исторические воззрения участников «Вольноказачьего движения» // Ab imperio. – 2001. – № 3.
5. Миненко Н.А. «Жена мужа бьёт – не на худо учит»: Семейные традиции в уральских и сибирских станицах // Родина. – 2004. – № 5. – С. 118–120.
6. Никитин Н.И. О традициях казачьего и общинного самоуправления в России XVII в. // Известия Сибирского отделения РАН. 1992. Вып. 3. Серия: История, филология и философия. – Новосибирск. – 1992. – С. 3–8.

Конференция «Ф.А.Щербина, казачество и народы Северного Кавказа в исторической ретроспективе», 2007 год, декабрь, г. Краснодар