Некоторые стратегические и тактические вопросы социально- культурного и экономического возрождения казачества

М.Е. Галецкий
кандидат социологических наук,
председатель Кубанской ассоциации «Региональный фестиваль казачьей культуры»,
заслуженный работник культуры Кубани

В конце 80-х гг. ХХ в. в России в результате проводившейся руководством СССР социально-политической перестройки инициативными людьми, чьи предки в той или иной мере связывали себя с казачеством, создавались сообщества, ставившие своей целью возрождение казачества. Анализируя высказывания инициаторов возрождения того периода, опубликованные в различных изданиях, можно констатировать, что важными представлялись буквально все направления этого процесса – политические, экономические, культурологические. Вокруг возрожденческих идей, в числе которых – служение государству, развитие сельскохозяйственных частных предприятий, воссоздание и сохранение самобытной культуры, и объединялись все те, кто не только заявлял о себе как о казаках, но и были таковыми по происхождению и сути своей. Не обходилось, естественно, и без стремления отдельных лиц, получить максимальную выгоду для себя лично, начиная от обретения политических дивидендов в виде престижных должностей и кончая созданием условий для выгодных экономических сделок, эксплуатировавших тему казачества, которая, будучи весьма острой, требовала для своего разрешения тонкой политической корректности, тем более в полиэтничных регионах.

Как показало время, культурологическое направление возрождения казачества решалось несколько более успешно, чем экономическое, реализация которого столкнулись с массой проблем. Главная состояла в том, что большую часть казаков, проживающих в сельских населенных пунктах, лишили возможности материально обеспечивать свои семьи за счет традиционного, для их образа жизни, способа сельскохозяйственного производства. В тот период, довольно быстро земли оказались раскуплены теми, кто имел необходимые средства для их приобретения. Большинство казаков, как впрочем, и многие рядовые сельские жители такой возможности не имели. Одной из причин несправедливого распределения земельного фонда – главного экономического и исторического фундамента казачества – явилось нестабильное политическое и криминальное время, а также разобщенность казачьих организаций и их определенная пассивность.

На первом этапе становления общественных организаций казаков возникли политические проблемы: «самостийные» организации, стремящиеся восполнить пробел в «реанимации» казачества, столкнулись с противоречивостью и непоследовательностью выдвигаемых ими самими идей. С одной стороны, часть казаков ставила своей целью, прежде всего, возрождение казачества как этноса, задача которого состояла в служении России. Достаточно большая часть считала казачество служилым сословием, но не этносом. Директор Института регионального развития М. Кутузов, исследуя причины и суть дискуссий по вопросам самоидентификации казаков, писал: «Нет понимания очень важной вещи: казачество Северного Кавказа, Урала и Поволжья сильно отличается от казачьих Войск Сибири и Дальнего Востока, созданных в силу государственной колонизационной необходимости. Хотя фразеология о народе – казачестве уже утвердилась и в Азиатской России. Внутренняя логистика такого действия очевидна: осознание казачества народом потребует собственной политической элиты. Казаки Сибири и Дальнего Востока – государственный институт, искусственно созданный и сугубо функциональный как колониальная сила и население осваиваемых территорий. Казачество Северного Кавказа, Урала и Поволжья – социальная общность, сложившаяся, самостоятельная и уже в утвердившемся качестве сначала военного союзника, потом военного наемника и, наконец, военного сословия. Сибирское казачество началось уже как сословное. Очень распространенной является «версия» о том, что Сибирское казачество происходит от Донского. Версия не выдерживает критики: настоящие донские казаки попадали в Сибирь в мизерном числе, в основном – как ссыльные. Как указывает дальневосточный археолог, доктор исторических наук А.Р. Артемьев, в Сибири не становились вольными казаками, а наоборот верстали немногочисленных вольных казаков в приборное войско.) Украинское и польское казачество вообще выпадают из такой системы определений. Кроме того, среди них нет ни одного казака из Сибири или Дальнего Востока, которые вообще не принимали этой теории, считая казаков служилой силой государства. Для них идея о «казачьем народе» была полной нелепицей. Ее даже не обсуждали» [1].

«Однако внутреннее содержание исторического наследия – вещь вполне реальная. Осознание человеком принадлежности к роду, территории, наследственной деятельности – более чем значимый нематериальный фактор развития. Интерес к поиску своих корней, к описанию династий и архивным изысканиям, возросший за последние несколько лет, – прямое тому подтверждение. Люди пишут собственную историю, создают собственную мифологию, признавая свою персональную причастность к всемирно-историческому процессу. Формируется тип homo historicus – человека исторического. Стало быть, накапливаемая внутри этой социальной динамики созидательная энергия может быть обращена на пользу. Вопрос в том, как именно» [2].

Спустя годы возрождения казачества, анализируя научные материалы и государственные документы, а также высказывания лидеров казачьих организаций, нельзя не отметить неоднозначность видения того, что все-таки возрождается – этнос, субэтнос, сословие, социоэтнос... Дискуссии и причем довольно острые по этому вопросу продолжаются, что, естественно снижает активность процесса возрождения казачества, перенося его, в большей степени, в область научных, перерастающих в политические споров.

Вместе с тем, важным фундаментом для воссоздания казачества может и должно стать определение места казачества в структуре современного Российского государства. В этой связи необходимо признать важнейшими аргументы, стимулирующие государство к возрождению казачества, в их числе: довольно большая численность граждан России, считающих себя казаками, что дает повод рассматривать их как политическую силу, способную оказывать влияние на общественно-политическую и экономическую ситуацию в регионах; значимость ярко выраженной позиции казачества по защите интересов России и сохранения ее национальных традиций на фоне не всегда конструктивной деятельности ряда современных общественно-политических и этнокультурных организаций. Представляется вполне логичным, что президенты, премьер-министры и члены правительства РФ в разное время способствовали в той или иной мере возрождению казачества. Первым юридическим обоснованием государственной деятельности в этом направлении стал закон о реабилитации казачества – документ сугубо политический, не прописывавший никаких форм возрождения казачества. Закон констатировал лишь факт репрессий против казаков в период советской власти, это же было сделано и по отношению к другим народам России [3].

Стимулирующим фактором можно назвать выход закона РФ о государственной службе казаков. Основополагающим документом для российского казачества стала «Концепция государственной политики РФ в отношении российского казачества», в которой в качестве одной из главных целей рассматривалось «возрождение и развитие духовно-культурных основ российского казачества, семейных традиций, осуществление патриотического воспитания казачьей молодежи» [4].

По нашему мнению, программные документы достаточно высокого уровня, способствующие, на первый взгляд, возрожденческому процессу казачества, на деле оказались малоэффективными прожектами. Закон о Государственной службе был принят в 2005 г., но вести речь, хотя бы о частичной его реализации, не приходится. Подтверждением тому является оценка представителя губернатора по делам казачества Забайкальского края, атамана Забайкальского казачьего войска (ЗКВ) казачьего полковника Сергея Боброва – «должность представителя губернатора Забайкальского края по делам казачества…. в государственной структуре Забайкалья – единственная. Все другие атаманы выполняют свои обязанности на общественных началах» [5].

«Сейчас перед нами стоит еще одна важная задача – разработать и принять единую стратегию развития российского казачества до 2020 года. Ключевым в этой стратегии является принятие поправок в Федеральный закон «О государственной службе российского казачества» от 5 декабря 2005 года. Казакам предстоит укреплять собственную экономическую базу, чтобы участвовать в дальнейшем в федеральных и региональных целевых программах, в которых будет учтен «казачий компонент». К тому же, казачество в нашей стране – это не бюджетная организация, у нас нет прямого финансирования, поэтому нам придется пока встраиваться в действующие программы», – отмечает и генерал-лейтенант Владимир Романов, заместитель председателя Правительства Свердловской области, атаман Оренбургского войскового казачьего общества [6].

Уместна и еще одна цитата из информационного источника: «Заседание (Президентского совета по делам казачества – М.Г.), длилось более трех часов. За это время успели обсудить многое, в том числе развитие экономической базы, создание условий для пополнения казачьей казны. Акцент сделали на предпринимательскую деятельность и сельское хозяйство. Александр Беглов (заместитель руководителя администрации президента Российской Федерации – М.Г.) подчеркнул, что казаки должны сами работать на земле, а не сдавать ее в аренду, как часто бывает» [7].

Наиболее значительным поводом для оптимизма можно считать стремление казачьих организаций найти пути решения экономической стабильности за счет привлечения казаков к несению государственной службы. Первые попытки были предприняты в Забайкалье, где некоторые казачьи организации включились в охрану государственной границы вместе с пограничниками. На Кубани казаки успешно несут службу по охране общественного порядка. На Ставрополье отдельные казачьи структуры привлекаются к участию по охране окружающей среды. Но это все отдельные эпизоды в развитии казачьего движения. Обращает на себя внимание тот факт, что до настоящего времени в казачьих структурах отсутствуют организационные требования по несению казаками государственной службы. Это связано, во-первых, с недостатком подготовленных специалистов из числа казачества в той или иной области государственной службы, и, во-вторых, неразработанностью подзаконных актов, регламентирующих деятельность казачьих организаций в сфере госслужбы. Несмотря на это в ряде регионов есть отдельные положительные примеры. Так, в Краснодарском крае действуют кадетские корпуса, в которых готовят будущих профессиональных военных, имеющих возможность служить и на гражданской службе на муниципальном, региональном и федеральном уровнях. Однако такие примеры – редкое исключение, если принять во внимание количество казаков, нуждающихся в трудоустройстве.

В данном случае, необходимо, на наш взгляд, более конкретно и глубоко рассматривать проблему экономической составляющей развития казачества в станицах, хуторах, поселках. Но тут встает довольно сложная проблема – не повлечет ли за собой повышение экономического статуса казака понижение его (статуса – М.Г.) в среде не казаков! И чем они будут отличаться друг от друга, если тот и другой не будут состоять на государственной службе, при условии, что казаки входят в реестр? И каков тогда смысл реестра для не состоящих на госслужбе казаков? Ведь в свое время самостоятельность казачества основывалась на его экономической независимости, гарантированной государством, которое рассматривало его как силу, готовую в любую минуту встать на защиту Отечества.

В настоящее время, работая на «барина», может ли казак проявлять самостоятельность и чувствовать себя независимым? Что и кого, в таком случае он будет защищать? «Россия может иметь сколько угодно ядерных чемоданчиков, но поскольку 500 миллиардов долларов российской элиты лежат в наших банках, вы еще разберитесь: это ваша элита или уже наша? Поэтому я не вижу ни одной ситуации, при которой Россия воспользуется своим ядерным потенциалом». Это заявление известного американского политика З.Бжезинского, с одной стороны, язвительная реплика в адрес России, а с другой реальная оценка ситуации в России, которую, несмотря ни на что, готовы защищать казаки.

Сопоставляя мнения политиков, историков, руководителей казачьего движения о состоянии и развитии современного казачества, приходишь к выводу, что большинство из них выдвигает как главное направление – обеспечение казаков работой, создание благоприятной атмосферы экономического процветания казачьих регионов и правовой защиты их интересов. Дело это не простое и требует не только политической воли, но и политической корректности. Только при таком подходе может быть не только найден адекватный ответ, но и достигнуто лояльное восприятие подобных шагов государства со стороны не казаков.

Необходимо иметь в виду и такую проблему (существование которой разделяется далеко не всеми исследователями) – как быть с теми, кто считает себя казаком, но работает в отрасли, не имеющей отношения к государственной службе казачества. Каково должно или может быть его участие в решении специфических вопросов служивого казачества?

Требует ответа и следующий вопрос. Возможно ли влияние казачества на развитие населенных пунктов, регионов и страны в целом без активного участия их самих в политической и социальной жизни? Недостаток в решении данного вопроса, на наш взгляд, состоит в том, что казачьи организации являются некоммерческими и неполитическими структурами, следовательно, своих представителей они не могут направлять в органы власти. Более того, уставом казачества не предусмотрено членство в политических партиях, которым по законодательству, в случае победы их на выборах, дано право формировать органы власти. Вступив в партию, казаки лишаются самостоятельности и должны следовать ее решениям, даже если они противоречат основному направлению казачьего движения. Казачество как некоммерческая организация не сможет иметь решающего значения в решении политических и экономических проблем.

Закон о некоммерческих организациях четко регламентирует деятельность таких организаций. Не дает ответа и не так давно принятый Федеральный закон от 31 мая 2011 г. N 101-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О государственной службе российского казачества», в котором зафиксированы основополагающие принципы казачества и рамки его деятельности. «Казачье общество – форма самоорганизации граждан Российской Федерации, объединившихся на основе общности интересов в целях возрождения российского казачества, защиты его прав, сохранения традиционных образа жизни, хозяйствования и культуры российского казачества в соответствии с федеральным законодательством (некоммерческая организация). Казачье общество создается в виде хуторского, станичного, городского, районного (юртового), окружного (отдельского) или войскового казачьего общества, члены которого в установленном порядке принимают на себя обязательства по несению государственной или иной службы», – гласит закон.

Без четко разработанных подзаконных актов, уточняющих положения закона, разрешить сложившуюся ситуацию весьма проблематично. Если казаки – объединение граждан, созданное для возрождения российского казачества, то, как оно это общественное объединение может принимать на себя обязательства по несению государственной службы, если в его составе будут люди разных профессий, большинство из которых уже имеют постоянную работу или занимаются бизнесом.

Единственное, что утешает: казаки активно вливаются в сферу военной и спортивной подготовки. Вызывает удовлетворение значительный интерес, который проявляют юные казачата к учебе в кадетских корпусах и в классах казачьей направленности. Этим закладывается фундамент будущего казачьих обществ. Можно смело утверждать, что казачество значительно преуспело и в направлении духовного возрождения. Как бы не ссорились между собой реестровые и нереестровые, но к православию, культуре и традициям казаков у всех отношение – святое. Это никогда даже в самые смутные годы не уходило из поля зрения казачества. Вызывает, однако, опасение ситуация: если не будет создана единая структура государственной службы казаков, в которой определится место всех, и реестровых и нереестровых, то нивелируется само понимание казачьей культуры, являющейся, в конечном счете, основой духовной жизни и основным признаком их самоидентификации.

Этому «способствует» «пропаганда» на всех уровнях разного рода форм толерантности и глобализация. Европа уже столкнулась с проблемами, рожденными так называемым европейским мультикультурализмом, и незримого, но достаточно результативного, воздействия на общество слишком лояльно-однобокого отношения к принципам толерантности.

В этой связи есть смысл обратиться к особенностям, как позитивным, так и негативным, взаимодействия казачества и гражданского общества. Одним из факторов тревоги является размывание и определенное поглощение казачьего духа в так называемых казачьих частях Вооруженных сил России. Например, молодые воины, призванные из казачьих организаций, за время службы теряют себя как казаки, ибо они ни чем не отличаются от остальных военнослужащих. В некоторых частях даже нет православных молельных комнат. Не может не беспокоить и то, что молодые казаки, получив образование в кадетских корпусах, поступив в военные, или иные образовательные учреждения и сменив казачью форму, «теряются» среди гражданских или военных лиц, т.е. перестают, хотя бы и внешне быть казаками. Такова современная реальная действительность, бросающая вызов процессу возрождения казачества. Казачеству на этот вызов необходимо формулировать и реализовывать адекватный ответ. На наш взгляд, казачья форма могла бы стать «пожизненным» атрибутом казаков, где бы они не работали и не служили. При таком условии ситуация, возможно, приобретет иное содержание, (как, например, у морских офицеров или летчиков). Целесообразность подобного подхода для многих очевидна. Иначе современное казачество будет напоминать общественные организации ветеранов.

Необходимо, вместе с тем, иметь в виду, что далеко не все казаки стремятся стать военными. Современная реальность требует высококвалифицированных специалистов практически во всех областях народного хозяйства. И казаки могли бы и должны внести свой вклад в этот процесс, используя весь арсенал своих лучших качеств, обычаев и традиций, а также стремление служить своему Отечеству. Но и правительству есть здесь над чем поработать. Пример тому, перечень мероприятий Программы, финансируемой за счет средств федерального бюджета, бюджетов субъектов РФ и других источников, принятой на 1999-2001 гг., которая так и осталась нереализованной.

Выше названными недостатками страдает и «Концепция государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества», принятая 2 июля 2008 г. При ее анализе приходится констатировать, что и создание условий для несения государственной службы, и социально-культурное становление казаков «по вопросам государственной и иной службы российского казачества в соответствии с федеральным законодательством и законодательством субъектов Российской Федерации, а также муниципальными правовыми актами» целиком зависят от местных органов власти.

Имеет место противоречие. С одной стороны, казаки – самостоятельное некоммерческое объединение, живущее по своему уставу, возглавляемое войсковым правительством и избранным казаками атаманом, с другой – Концепция предусматривает деятельность казачества «на основе договоров (соглашений) казачьих обществ с федеральными органами исполнительной власти и (или) их территориальными органами, органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органами местного самоуправления, оказывает им содействие в осуществлении установленных задач и функций…». Совмещение подконтрольности и договорной основы во взаимоотношениях казаков с органами власти на местах в реальной жизни оказывается трудно совместимым.

Никто не возражает против того, что казачество – это не только форма на праздники: оно способно стать служивым народом в повседневной жизни страны. Современное казачество унаследовало присущий изначально ему высокий патриотизм, желание и способность быть защитником России. Современное руководство страны и регионов имеет возможность более активно использовать этот потенциал казаков.

В последние годы научные исследования по проблемам казачества направлены в основном на изучение его исторического прошлого. Полагаем, настало время направить научные изыскания на выработку механизмов адаптации казачества к современным социально-политическим, экономическим и социокультурным реалиям.

Смена социального статуса для любого народа сопряжена с определенными сложностями. Для казачества она глубоко отразилась на его внутреннем состоянии. В свое время резко пониженный социальный статус привел к раздробленности казаков. Современным казачьим сообществам важно понять ошибки и направить процесс возрождения казачества в оптимальное русло, создавая надежный фундамент для уверенного будущего казачьего сообщества, как бы оно не называлось – служивым народом или этносом. Все зависит от самоощущения человека, считающего себя казаком. Оно может быть сформировано в результате совместных усилий властных структур и казачьего сообщества на путях экономического, социального и культурного развития.

Примечания:

1. Кутузов М.А. Возрождение казачества: от ролевой игры к государственной функции // Экономические стратегии. Воронеж, 2006. № 7.
2. Кутузов М.А. Казачество: новая парадигма развития // Русская правда, Интернет-журнал. 2006 .
3. Документы государственных органов Российской Федерации.
4. О концепции государственной политики по отношению к казачеству. Постановление Правительства Российской Федерации от 22 апреля 1994 г. № 355 // Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 3.
5. В этих суровых краях первыми были казаки… // Казаки. Чита, 2011. №1.
6. За веру в Отечество! // Областная газета. Свердловская область, 2011. 03. 03.
7. Развитие казачества – залог стабильного развития Северного Кавказа // Официальный сайт Кубанского казачьего войска. 2011. Август.

Вопросы казачьей истории и культуры: Выпуск 7 / М.Е. Галецкий, Н.Н. Денисова, Г.Б. Луганская; Кубанская ассоциация «Региональный фестиваль казачьей культуры»; отдел славяно-адыгских культурных связей Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т. Керашева. – Майкоп: Изд-во «Магарин О.Г.», 2011.