Казачество как главный колонизационный элемент освоения Северо-Западного Кавказа в планах И.Ф. Паскевича

Л.В. Бурыкина
кандидат исторических наук, доцент кафедры Отечественной истории Адыгейского государственного университета, старший научный сотрудник Адыгейского республиканского ордена «Знак Почета» института гуманитарных исследований им. Т. Керашева

Последнее десятилетие ознаменовалось резким возрастанием внимания к самым различным аспектам казачьего прошлого и настоящего, в том числе и к проблеме заселения Северо-Западного Кавказа в 30-е гг. XIX века. Присоединение Северо-Западного Кавказа укрепляло безопасность южных границ Российской империи от посягательств конкурирующих с ней европейских держав. Наряду с этим, обладание Кавказом обеспечивало царизму плацдарм для дальнейших захватов на Востоке.

Командир Кавказского корпуса генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич – Эриванский соглашался с командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории генералом А.А. Вельяминовым в том, что одним только оружием можно заставить адыгов покориться России, но находил невозможным заселять их земли русскими до тех пор, пока горцы будут оказывать сопротивление (1). Николай I повелел составить положение об образовании из земель адыгского населения особой русской провинции под ведением главного начальника Кавказского округа. По этому положению весь Закубанский край делился на округа. Постановление Петербургского комитета об управлении кавказскими горцами от 2 марта 1830 г. было утверждено Николаем I, затем передано И.Ф. Паскевичу (2), который не смог применить этот документ на деле, так как вольные адыги управлялись по своим обычаям без письменных уставов многие века и отказывались признавать над собой русское владычество. Интересна в этом отношении рекомендация Петербургского комитета знакомить адыгов с русскими законами посредством их им чтения в русские высокоторжественные дни. По этому поводу историк П.П. Короленко отмечал: «Но то, что можно было делать на Марсовом поле или других столичных площадях, немыслимо было в горах Кавказа» (3).

Иллюстрацией мнения И.Ф. Паскевича о том, что до покорения адыгов нет возможности заселять эти земли русскими, является отклонение Николаем I с подачи генерал-фельдмаршала проекта, предложенного полковником Гладким. Сущность плана полковника состояла в том, что вышедших в 1828 г. во время турецкой войны из турецких пределов запорожцев поселить за Кубань. Правительство сначала проявило интерес к данному проекту, так как затруднялось определить постоянное местожительство этих «заграничных выходцев из-за Дуная». Полковнику Гладкому разрешено было осмотреть Черноморию и Кавказскую линию. В результате он остановил свой выбор на землях в окрестностях Анапы, где намерен был в случае соизволения императора образовать из запорожцев Закубанское казачье войско. Гладкий, отправившись в столицу, передал Николаю I записку с просьбой о предоставлении запорожским казакам Дунайского войска при поселении за Кубанью определенных прав и привилегий (в основном они касались проблем материальной помощи и экономических льгот). Следует отметить, что некоторые из 14 пунктов были императором учреждены. Затем дело о переселении запорожских казаков за Кубань было направлено графу Паскевичу, который через черноморского войскового атамана генерала Бескровного дал распоряжение поручику Новицкому «обозреть и произвести съемку мест между Кубанью и крепостью Анапой, предназначенных для поселения казаков Дунайского войска» (4). На основании отчета, представленного Новицким, российское правительство отклонило проект полковника Гладкого под предлогом того, что потенциальным поселенцам за Кубанью грозят опасности и разорение со стороны горцев. Но, исходя из того, что многие запорожцы были приведены Гладким в российские пределы принудительно, можно предположить, что реальные мотивы отказа скрывались в опасении российских правящих кругов в возможном обратном уходе выходцев из-за Дуная в Турцию при первом же недовольстве российскими порядками. В итоге запорожцы были поселены в окрестностях Бердянска, а в качестве поселенцев за Кубань И.Ф. Паскевич вызвал других казаков.

В 30-е – 50-е гг. XIX вв. расширялся круг лиц, подлежавших приему в казачье сословие. Еще 16 октября 1829 г. Николай I издал указ, по которому «в казачье войско на Кавказской линии обратить бродяг от 20 до 25 лет с соблюдением правил годности…» (5). Казаками могли стать не принадлежавшие ни к одному сословию, вольноотпущенные, получившие свободу по решению судебных властей. Продолжался процесс перевода в казаки военных поселян (6).

В апреле 1832 г. пожелали переселиться в Анапу и служить там 140 конных и 260 пеших казаков шестого Черноморского полка (7). Из числа предполагаемых 1000 семейств малороссийских казаков в 1832 г. в Анапе поселилось 124 семейства (8). Правительство обеспечивало этих переселенцев продовольствием в пути, выстроило им 63 домика, снабдило их разными земледельческими орудиями, зерном и огородными семенами, рабочим скотом, ружьями и патронами, и отпускало им некоторое время казенный провиант.

Жизнь казачьего населения оставалась все время напряженной. Потери во время походов против горцев были значительными. Казачья служба продолжалась от 20 до 50 лет, а фактически всю жизнь. Неоднократно Кавказский регион поражал голод. Особенно неутешительным был 1833 г., т.к. предшествующие годы отмечались малыми урожаями, а весна и лето 1833 г. были совершенно без дождей. Переселенцы, чтобы выжить, к муке добавляли дубовые желуди, опилки и прочее. Бывали случаи увечья между родными из-за куска хлеба, случались и убийства (9). Обычными явлениями на Кавказе были эпидемии и эпизоотии. Смертность населения превышала рождаемость. Средняя продолжительность жизни переселенцев не превышала 26-27 лет, тогда как у французов она составляла 35 лет, у немцев – 32 года, у англичан – 38 лет (10).

О значении военно-казачьей колонизации А.И. Барятинский писал следующее: «Единственным средством прочного утверждения нашего в Закубанском крае признало водворение казаков на передовых линиях, чтобы постепенно стеснять горцев и лишать их средств к жизни. Нет причины щадить те племена, которые упорно остаются враждебными, государственная необходимость требует отнятия у них земель» (11). Таким образом, казачеству суждено было стать основным орудием, с помощью которого осуществлялась переселенческая политика царизма.

Примечания:

1. Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией (АКАК). – Тифлис, 1878. Т. 7. – С. 903.
2. Короленко П.П. Закубанский край // Военный сборник. – 1896. – №. 8. – С. 329.
3. Он же. Переселение казаков за Кубань. Русская колонизация на Западном Кавказе. Материалы для истории Кубанской области // Кубанский сборник. – Екатеринодар, 1911. Т. 16. – С. 270.
4. Там же. – С. 275.
5. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ) : Собр. 1-е. – СПб., 1830. Т. 4. Ст. 3236. – С. 726.
6. ПСЗРИ: собр. 2-е. – СПб., 1851. Т. 25. Отд. 1. Ст. 24473. – С. 752.
7. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 249. Оп. 1. Д. 1252. Л. 7.
8. Новицкий В. Анапа и Закубанские поселения // Записки Кавказского отдела императорского русского географического общества. – Тифлис, 1853. Т. 2. – С. 27; ГАКК, Ф. 318, Оп. 1. Д. 346. Лл. 1, 1 об., 2.
9. Ламонов А. Исторический очерк о заселении станицы Кавказской Кубанского казачьего войска (1794-1894) // Кубанский сборник. – Екатеринодар, 1898. Т. 4. – С. 9.
10. Стафанов Т. Город Ейск. Статистико-этнографическое описание // Кубанский сборник. – Екатеринодар, 1883. Т. 1. – С. 250.
11. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 38. Оп. 30/286. Св. 866. Д. 2. Л. 117.