«С примерным усердием и деятельностью…»

Олег Владимирович Матвеев (Краснодар)

В 1820 г. Греция, томившаяся под османским игом со времен падения Константинополя, восстала. В ответ турки начали повсеместное истребление греческого населения. Массовые репрессии обрушились на Греческую Православную церковь. Сам константинопольский патриарх и три митрополита в полном облачении были повешены в Светлое христово воскресение, умерщвлено более 80 епископов и архимандритов. Султанская армия, высадившаяся на греческий остров Хиос, безжалостно вырезала там 23 тыс. человек, а 47 тыс. оставшихся в живых жителей остова были проданы в рабство. Хиосская резня греков-христиан всколыхнула европейские страны. В июне 1827 г. правительства России, Англии и Франции отправили Оттоманской Порте ультимативное требование: прекратить зверства и предоставить Греции автономию. Махмуд II оставил это требование без ответа. Соединенный турецко-египетский флот с азиатскими и африканскими войсками вошел в Наваринскую бухту и готовился нанести последний удар изнемогавшим грекам. Стремясь воспрепятствовать переброске турецких войск в Грецию, в бухту вошла союзная эскадра флотов России, Франции и Англии. Западные державы хотели ограничиться «дружеской демонстрацией силы», но турки 20 октября 1827 г. открыли огонь. Завязалось ожесточенное сражение, в котором турецкий флот был уничтожен. Наваринская победа вызвала взрыв русофобских чувств в Турции. Блистательная Порта в очередной раз объявила Российской империи «священную войну».

Война началась весной 1828 г., как обычно в русско-турецких войнах, на двух театрах: Дунайском и Кавказском. Казаки Кубани, несмотря на то, что вынуждены были сдерживать набеговую экспансию горцев, приняли активное участие на обеих театрах войны. «В то время, – писал П.П. Короленко, - как атаман Верзилин с линейцами отличился под Карсом и Эрзерумом, два конных и один пеший черноморских полка подвигались к Дунайской армии» [1]. Короленко, видимо, плохо знал ситуацию: на Балканах, кроме трех полков участвовала в боях еще и черноморская гвардия, а на Кавказе в армии И.Ф. Паскевича воевал 4-й конный Черноморский полк.

21 марта 1-й пеший полк Черноморского войска погрузился на суда и Черным морем отправился к Измаилу [2]. 26 апреля 1828 г. командующий 1-го конного полка Черноморского казачьего войска есаул Животовский получил предписание от начальника Главного штаба 2-й армии генерал-лейтенанта Киселева, что вверенный ему полк поступает в полное распоряжение командира Дунайской флотилии капитана 1-го ранга Заводовского, а 29 апреля полк уже был расписан по судам и эскадрам [3]. Главный штаб 2-й армии предложил Завадовскому, чтобы все суда, отбитые у врага, вооружались исключительно черноморцами [4]. Флотилия была разбита на эскадры. Есаул Пшеничный, например, оказался на лодке №12. Несколько черноморцев назначены на транспорт «Св. Павел», но т.к. он в боях не участвовал, казаков перевели на лодки. На лодке №21 находилось 17 казаков, по судам в целом от 10 до 20 казаков. В одном из рапортов, датированных 1829 г. Животовский писал командиру Дунайской флотилии, что «казаки рассеяны по судам и находятся в разных местах Дуная, и он «совершенно лишен сведений о состоянии оных» [5]. В сражении под Браиловым он вообще не знал, где находятся 30 казаков. Лишь 1 апреля 1830 г., уже после окончания войны, полк, согласно Высочайшего повеления выделен из состава Дунайской гребной флотилии и распределен на 10-ти канонерских лодках. Сформированная таким образом эскадра 1-го пешего полка Черноморского казачьего войска состояла под начальством своего командира полка [6].

Действия Дунайской гребной флотилии были многофункциональными. Флотилия обеспечивала и переправу войск, и подавляла пушечным огнем турецкие береговые батареи, и блокировала со стороны Дуная неприятельские крепости. У турок на реке была своя Дунайская флотилия, которая вознамерилась, было помешать русским форсировать этот полноводный рубеж. В ночь на 28 мая произошел первый большой бой на реке. К его концу русские военные речники из 25 османских судов потопили и сожгли 20. Только малой части турецкой речной флотилии удалось избежать гибели [7]. 29 мая отряд русских речных судов в составе 16 канонерских лодок под командованием капитана 1-го ранга И.И. Завадовского напали в Мачинском рукаве (недалеко от города-крепости Браилова) на другую флотилию турецких судов. Последних было 23 единицы, и турки в том бою имели значительное численное превосходство. Хорунжий Шарап командовал в этом бою катером во 2-й эскадре и, по версии И.Е. Гулыги, подошел к флагманскому турецкому судну, взял его, сняв турецкий и водрузив русский флаг, захватил Капудан-пашу со штабом и со всей канцелярией. За этот подвиг Шарап, в числе других офицеров, был награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» [8]. Однако в документе о представлении Шарапа к награде нет никаких сведений о захвате турецкого судна с пашой [9]. Более того, Животовский жаловался в начале 1829 г., что Шарап еще не награжден, хотя другие получили ордена за Силистрию. Лишь 7 мая 1829 г. Животовский писал, что ордена для Шарапа, есаулов Бабченко и Белобабы получил [10]. Хорунжий Андроник Григорьевич Шарап в службе находился с 1815 г., «в последнем чине» с 1827 г. [11]. В сражении 29 мая 1828 г. «15 турецких лодок были потоплены, 13 взяты в плен и лишь 8 спаслись и укрылись под верки крепости Силистрия» [12].
5 июня пал Мачин, а в ночь на 7 июня комендант Браилова сдал и эту крепость. Дунайской флотилии были пожалованы знаки отличия на кивера. Поэтому Животовский 19 апреля 1829 г. в рапорте контр-адмиралу Потаниоти писал: «А как вверенный мне полк назначен служить на Дунайской флотилии в настоящую с турками войну по Высочайшей воле, поступил на флотилию с начала войны и при разбитии турецкой флотилии содействовал равно с чинами флотилии, следовательно, таковое монаршее награждение должно распространяться и на сей полк, как бывший в таковом подвиге» [13]. Но знаков отличия на кивера черноморцы так и не получили. Зато 6 августа 1830 г. за дело под Браиловым Николай I пожаловал 1-му Черноморскому пешему полку голубое знамя с надписью «За отличие 29-го мая 1828 г. при разбитии турецкой флотилии под Браиловым».

Черноморские казаки, служившие на флотилии, во многом способствовали и успешной переправе русских войск через Дунай. 7 июля 1828 г. исправлявший должность начальника штаба 7-го пехотного корпуса генерал-майор Малиновский писал есаулу Животовскому: «При переправе 7-го пехотного корпуса со всеми тяжестями через реку Дунай у крепости Браилова с 10 по 27 июня продолжавшейся вверенного Вам полка как гг. офицеры, равно и нижние чины оказывали по примеру вашему неутомимость и отличное рвение к скорейшему переправлению всех частей войск, за что приятным долгом поспешаю объявить совершенную мою благодарность» [14]. Начальник штаба 6-го корпуса генерал-майор Вихтен 25 сентября 1828 г. сообщал Животовскому: «Вверенного Вам полка г.г. чиновники и нижние чины, употребляемые для переправы войск 6-го пехотного корпуса при крепости Гирсов и продовольственных припасов при Силистрии, исполняли обязанность свою с отличным усердием и неутомимостью, и ревностно способствовали к успешному доставлению всех потребностей для войск 6-го корпуса» [15]. Из рапорта Животовского в мае 1829 г. командиру Дунайской флотилии контр-адмиралу Потаниоти узнаем и конкретные имена офицеров-черноморцев, героев переправы: «Доверенного мне полка гг. есаул Алексей Белобаба, сотники Попов, Барыш-Тыщенко и хорунжие: Петр Кривков, Андроник Шарап и Василий Педино, с июля месяца 1828 года, поступив командирами на военнопленные лодки под командованием моим состоящими, находились в переправе через Дунай войск, тяжестей и продовольственных припасов при Браилове на правую сторону 7-го, Гирсове 6-го и Силистрии на правую и обратно на левую сторону Дуная 2-го и 3-го корпусов до самого окончания бывшей в том 828 годе кампании; а потом в переправе чрез Дунай при Гирсове и оттоле до Черновод продовольственных для войск припасов по 1 января 1829 года. В таковой службе чиновники сии состояли без перерыва чрез всю прошлую 828 г. кампанию, исполняя оную с примерным усердием и деятельностью» [16]. Самого есаула Павла Животовского командование характеризовало так: «Штаб-офицер сей отличался мужеством и храбростию при разбитии 28 мая того года в Мачинском рукаве турецкой флотилии; за что контр-адмиралом Завадовским 5 июня удостоен следующим чином» [17].

Важное место в планах Главной квартиры русской армии занимала крепость Силистрия. Было решено обложить крепость, чтобы обеспечить правый фланг русских войск. 15 августа 1828 г. во время сильной канонады есаул Животовский подошел к Силистрии на двух канонерских лодках на близкое расстояние. Под убийственным огнем с крепостных верков удачными орудийными залпами русские речники зажгли крепостные и городские постройки и заставили утихнуть турецкую батарею [18]. Командование поставило действия Животовского в пример всем флотским офицерам. Генерал-от-инфантерии Л.О. Рот писал 19 августа 1828 г. командующему Дунайской флотилии капитану 1-го ранга Пантаниоти: «Из действия командуемой Вашим Высокоблагородием флотилиею 16-го и 17-го числа я заметил, что вновь брандкугели не достали до крепости […], притом видел я, что эсаул Животовский с двумя пленными лодками приблизился гораздо более прочих и ясно слышно было, что ядра орудий его пробивали дома и крыши… Я желаю, чтобы и протчие Г.Г. флотские офицеры последовали его примеру, особенно при действиях брандкугелем, и приписываю Вашему Высокоблагородию объявить мою за то благодарность эсаулу Животовскому» [19]. «При бомбардировке турецкой крепости Силистрия убит» офицер 1 –го пешего полка Лев Семенович Поливода из Таманского куреня [20].

Однако отряд генерала Л.О. Рота (9 тыс. человек при 28 полевых орудиях) был не в состоянии произвести полного обложения крепости, гарнизон которой (20000 человек) непрерывно усиливался подкреплениями из Рущука [21]. Осада крепости оказалась бесполезной, и в конце октября войска 3-го корпуса отошли на зимние квартиры. Так закончилась кампания 1828 г. для казаков 1-го пешего полка. Обратимся теперь к действиям других подразделений черноморцев на Балканском театре.

Сборник сведений о потерях казаков, составленный И.И. Кияшко показывает, что в Болгарии театре осенью 1828 г. оказались отдельные черноморцы и из других частей. Так, 1 сентября пропал без вести под крепостью Варна казак 3-го конного полка Григорий Ворошко из Леушковского куреня. В сентябре 1828 г. казаки 3 пешего полка Терентий Родионович Шпика и Иван Горобец из Поповического курения «убиты в сражении с турками за Дунаем». В октябре казаки 3-го пешего полка Семен Васильевич Шпика, Никифор Васильевич Шпика из Поповического куреня «убиты в деле с турками за Дунаем» [22].

16 сентября тяжело ранен под Варной и 2 октября умер от ран корнет Александр Котляревский 7-го Лейб-гвардии Черноморского эскадрона из Брюховецкого куреня [23]. Гвардейцы прибыли к осадному корпусу, расположенному под Варной еще 22 августа. Черноморцы аванпостную цепь на южной стороне крепости, участвуя в беспрерывных перестрелках с турками. 30 сентября под Варной 2-го взвода хорунжий Тараненко соединился со своим эскадроном, но кампания 1828 г. была уже окончена, и черноморцы-гвардейцы возвратились в Россию, в Подольскую губернию, где в Тульчино находился штаб гвардейского корпуса [24].

26 июля 1828 г. наказный атаман Черноморского казачьего войска получил повеление о выборе из пограничных и отрядных полков казаков и о составлении из них двух конных полков [25]. А.Д. Безкровный поручил формирование полков подполковнику Зинченко и отставному подполковнику Кондруцкому. Они должны были из 6 полков собрать по 200 человек казаков «видных собою, хорошего поведения на лучших лошадях и в совершенной исправности как мундирами, равно и амуничными вещами» [26]. Канцелярии было предписано назначить офицеров и урядников. Сборный пункт был назначен между куренями Полтавским и Джералиевским у Гребенникова кишла. 16 августа подполковник Зинченко выехал из Екатеринодара на сборное место, но никого там не застал! [27]. Были отправлены нарочные во все округа, к куренным атаманам. Казаки стали постепенно являться. Командиром 5-го конного полка был назначен войсковой старшина Залесский, 6-го конного полка – есаул Завгородний [28]. Всего было собрано 1292 человека, больше чем нужно. Лишь 31 августа полки «при распущенных знаменах и молебствии» двинулись в путь. Достигнув пределы Бессарабской области, черноморские конные полки с 9 декабря по 6 марта находились «в содержании противу Молдавии и Валахии по реке Пруту границы» [29]. Затем участвовали в походе к Дунаю, «в переходе оного в 3-м пехотном корпусе генерал-лейтенанта Красовского, с 18 апреля по  5 мая при стоянии лагерем в ведомстве Черновод близ Трояновского валу». В это время, видимо, погибли казаки 5-го конного полка Андрей Шкворец из Роговского куреня, Семен Чичмора из Пластуновского, Ульян Гришко из Батуринского, Артем Шпирка из Новоджералиевского, Петр Ищенко из Стародеревянковского [30].

В соответствии с планом кампания 1829 г. началась с осады русскими войсками Силистрии. Под ее стены были направлены 3-й корпус генерала Красовского и 2-й корпус генерала Палена. 5-й и 6-й Черноморские полки расположились в низине между Дунаем и высотами, занятыми войсками А.И. Красовского [31]. Перед ними, видимо, ставилась задача очистить левый берег Дуная от небольших, в основном конных отрядов османов.  Последние совершали нападения на небольшие группы русских солдат, по ночам обстреливали сторожевые посты, вели разведку. Эта операция проводилась в основном легкой, казачьей конницей [32]. В формулярном списке хорунжего 5-го конного полка Емельяна Яковлевича Давидова говорится: «Промежду сим временем находился в партиях у крепости Силистрия для отыскания неприятельского движения, и с сего числа при занятии приступом позиции при оной в действительном сражении под пушечными и ружейными выстрелами, и решительной атаке неприятеля, стоявшего в ложементах. С 6 в блокировании и до покорения сей крепости находился в содержании на левом фланге Силистрии передовой цепи, а также в разъездах и партиях при отыскании неприятельских таковых, и в конвое был два раза от корпусной квартиры от Силистрии до Каирли с турецкими знаменами, отбитыми в их же крепостях Систове и Силистрии и Главнокомандующему 2-ю армиею к крепости Шумле, потом обратно к Силистрии» [33]. За осаду крепости Силистрия 5-го конного полка урядники Оскар Василенко, Оскар Лагода, казаки Павел Крот, Степан Золотарь, Яким Дробот, Семен Негляд были удостоены знаков отличия военного ордена Св. Георгия [34].

Под крепостью Силистрия был убит казак 6-го конного полка из Уманского куреня Савва Ярмоленко. 18 мая умер от ран в Силистрийском военном госпитале казак 2-й сотни 5-го конного полка Николай Карпович Чмир из Роговского куреня. 19 мая «при разбитии турок близ Туртукая» убит казак 6-го конного полка Влас Ляшко из Дервянковского куреня. В этот же день убиты  турками при сел. Искинели казаки 6-го конного полка Клим Иваненко из Елизаветинского куреня и Андрей Голоцкий из Дядьковского [35].

Свою лепту в очередную блокаду Силистрии внесли казаки-черноморцы Дунайской гребной флотилии. Животовский докладывал 21 июня 1829 г. генерал-лейтенанту Красовскому: «с 12 мая открыв огонь, который сообщил действия, продолжался ежедневно по 19 число сего июня, т.е. до покорения Силистрии. Неприятель действовал в батареях с передовых укреплений и крепостного бастиона непрерывным огнем с многих орудий и хотя сколь не трудно было противостоять, однако же, я превозмогал удачным отражением и самим нанесением неприятелю вреда; несколько раз неприятель останавливал пальбу с укрепления и таким образом действовал я безпрерывно и состоял под неприятельскими пушечными жестокими выстрелами тридцать восемь дней» [36]. Огонь по крепости велся двумя казачьими батареями умеренный – с каждой пушки, единорога, мортиры по 1 выстрелу в час, усиленный – 4 выстрела из пушки, единорога и 2 мортир, чрезвычайный – по 8 выстрелов. Две казачьи батареи израсходовали пороха в два раза  больше, чем другие батареи. Черноморцам было сделано следить замечание следить за нормой [37]. Черноморцы 1-гопешего полка в этом году понесли людские потери. 28 мая под крепостью Браиловым убит казак из Роговского куреня Трофим Панасенко [38]. В 1829 г. убиты под Силистрией Евтихий Холоша и Семен Воробьев из Деревянковского куреня. Урядник 5 сотни 1-го пешего полка Савва Белозуб из Титаровского куреня и еще 57 казаков 1-го пешего полка на основании приказа Главнокомандующего от 7 ноября 1829 г. за № 597 исключены из списков, находившиеся в разных госпиталях за ранами и болезнями и неявившиеся до сего времени в полк» [39].

В сентябре 1829 г. появился следующий приказ командира 1-го пешего полка: «За подвиги, оказанные при покорении крепости Силистрия Г. Главнокомандующий армиею по Высочайше дарованной ему власти изволил пожаловать вверенного мне полка (умершему же) есаулу Белобабе и сотнику Попову орденские знаки Св. Анны 3-й степени с бантом, сотникам Белому, Барыш-Тыщенко, хорунжим Кривкову и Торянику – Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», хорунжих Белецкого и Шарапа произвести в сотники, а казака Савву Белогуба в урядники и восемнадцати человекам нижним чинам знаки отличия военного ордена Св. Георгия» [40]. Хорунжий Иван Иванович Белецкий в службе находился с 1809 г., в чине хорунжего с 1823 г., имел за отличие орден Св. Анны 4-й степени. «Во время осады Силистрии командуя военным баркасом, – говорилось в документе,- с левого фланга был в действии, за хладнокровное мужество и распорядительность, оказанные в деле сем подавал собою пример неустрашимой деятельности нижним чинам и присутствие духа, невзирая на жестокий огонь неприятеля» [41]. Другой герой блокады Силистрии – хорунжий Петр Дементьевич Семеняка 3-й, находился в службе с 1818 г., в настоящем чине с 1828 г., был произведен в сотники «за нахождение при покорении крепости Силистрии с 12 мая по 19 июня в батарее в действии на неприятеля, хладнокровное мужество и распорядительность, оказанные и в сем деле, подавая собой пример неустрашимой деятельности нижним чинам и присутствие духа, в опасных случаях ободряя их, невзирая на жестокий огонь неприятеля» [42].

Дальнейший боевой путь черноморцев Дунайской гребной флотилии можно проследить по формулярным спискам. Так, в списке сотника Степана Даниловича Торяника за 1834 г., которому в то время исполнилось 32 года, говорилось: «829 г. марта с 23 в движении за Дунаем на флотилии от Измаила к крепости Силистрия, с 5-го мая по 19 июня в действиях на оную при осаде и покорении. И за оказанное здесь отличие Всемилостивейше награжден орденом Св. Анны 4-й степени «За храбрость», и отсель в крейсировании и открытии неприятеля Дунаем на судах от Силистрии до крепости Рущука и Журжа по 10-е число октября, 830 года апреля с 1-го находясь на отдельной эскадре из 10-ти канонерских лодок по Высочайшей воле укомплектованной, и с 30 октября по 17 сентября 831 г. при крепости Силистрия, а отсель марта 25 в походе обратно в войско Черноморское и прибыл в оное с полком 27 июля 832 г.» [43].

Турки летнюю кампанию 1829 г. открыли попыткой 40-тысячной группировки османских войск под командованием Решид-паши перейти в наступление из района Шумлы. Ударом на Козлуджу и Базарджик Решид-паша предполагал отрезать занятую русскими Варну и выручить находившийся в осаде гарнизон Силистрии. По словам Я.Г. Кухаренко и А.М. Туренко, казаки 5 и 6-го конных черноморских полков приняли участие «при разбитии верховного визиря» [44]. Речь идет о Кулевчинском сражении. 30 мая 1829 г. у селения Кулевчи сошлись армия И.И. Дибича и турецкие войска великого везиря Решид-Мехмед-паши. Исход боя при Кулевчи решила, прежде всего, стойкость в каре русской пехоты, мужественно отразившей все атаки противника, а также высокая активность русской кавалерии и конной артиллерии, неоднократно выручавших свою пехоту [45].  Казак 5-й сотни 5-го конного полка Самсон Негляда был удостоен Георгиевского креста № 54638 «за разбитие отряда турецкого под Шумлою в 1829 г.» [46].

Планомерная и систематическая бомбардировка Силистрийской крепости сделала свое дело. 20 июня турецкий гарнизон, вконец измотанный методичным обстрелом своих позиций, капитулировал. Урядники 5-го конного полка Андрей Ткаченко и Яков Белый «за отличие, оказанное при взятии турецкой крепости Силистрия» были удостоены знаков отличия ордена Св. Георгия № 53391 и 57915 [47]. Казаки Иван Вишневецкий и Марко Соловей также были удостоены Георгиевских крестов за взятие крепости [48]. Кроме того, В.И. Шкуро отмечает, что за отличие при Силистрии Георгиевские кресты получили казаки 5-го конного полка Федор Семенович Буймистр из Новонижестеблиевского куреня (ныне Гривенская станица), Иван Влашко из Новотиторовского куреня, Яков Григорьевич Крыжановский из Полтавского [49].

После падения Силистрии начался переход 2-й русской полевой действующей армии через Балканы, который осуществлялся тремя колоннами по двум маршрутам. Как писал И.И. Дибич императору Николаю I, болгарское население встречало русские войска «с великой радостью и молилось Богу в церквах ха их счастливое прибытие» [50]. Греки и болгары выходили навстречу русской армии и просили казаков и солдат о защите и покровительстве. По диспозиции на 14 июля 5-й черноморский полк присоединился к корпусу П.П. фон дер Палена. Корпус Палена оставался в Румеликиое и высылал разъезд в Руссо-Кастро [51]. 18 июля корпус Палена выступил из Румеликиоя и через Руссо-Кастро прибыл в Карабумар. Отсюда Пален направил генерала Монтрезора с 5-м конным Черноморским казачьим полком к Факи и разъезды по дорогам в Адрианополь, Кирк-Клисе и Тырнов [52]. В формулярном списке хорунжего 5-го конного полка Е.Я. Давидова читаем: «С 25 июня находился при генерал-майоре Фролове и в походе с ним до реки Камчика. 5, 6 и 7 июля в сражении при речке Камчик в отбитии турецких батарей и лагерей, устроенных на левом берегу Камчика, где он, Давидов неприятельским выстрелом контужен в левый бок пулею. 8, 9 и 10 в переходе Балканских гор. 11 и 12 при взятии под Черным морем турецких городов Мисеврии и Ахилло. 15 при следовании до селения Румеликой, 18 до селения Карабунара, а отель по воле генерал-майора Фролова явился к Черноморскому 5-у конному полку, откель находился в отрядах для проискания турецких войск»[53].

6-й конный полк находился в корпусе генерала В.В. Ридигира [54]. Желая обезопасить свой правый фланг от появления противника, Ридигер направил 6-й Черноморский полк по Казанской дороге. Во взятии г. Сливена войсками генерала Ридигера и Горчакова 31 июля черноморцы, видимо, не участвовали. Взятие Сливена открыло войскам Дибича дорогу на Адрианополь. Опасаясь за свой тыл, И.И. Дибич приказал генералу Монтрезору: «На личную ответственность Вашу возлагается тщательное наблюдение дорог из Сливена в Казань и из Карнабата в Доброль, Чалыковак и Казань ведущих, так как по сим двум направлениям только можно ожидать прибытия верховного визиря из Шумлы» [55]. 5 августа армия Дибича остановилась на ночлег между Кучук-Дербентом и Буюк-Дербентом. В этот день бригада генерала Будберга, в составе которой находились казаки 5-го Черноморского полка была направлена к Кирк-Клисе. Когда 8 августа Дибичу сдавался Адрианополь, отряд генерала Будберга приблизился к Кирк-Клисе и «принудил неприятеля, находившегося там в числе более 3 тысяч пехоты и кавалерии, оставить нам сей пункт» [56]. В формулярном списке хорунжего Давидова отмечается, что он участвовал «6-го числа августа в походе к городу Кирклису и при занятии оного 8-го числа в сильном сражении с неприятельскою кавалериею, где на левом фланге он, Давидов, схватил в плен одного турка и доставил лично к своему командиру» [57]. За бой под Кирк-Клисой казак 5-го Черноморского полка Павел Крот был награжден Георгиевским крестом № 51921 [58]. На другой день Будберг занял Люле-Бургас, откуда ему было приказано продвинуться на Визе и Мидию, куда должны были подойти корабли Черноморского флота. 27 августа русские войска заняли Визе и установили непосредственный контакт с десантным отрядом моряков-черноморцев, овладевших портовым городом Мидией. Тогда же был выдвинут сильный кавалерийский отряд к городу Чорлу. Высылаемые отсюда для «наблюдения» кавалерийские разъезды охватили уже совсем близкий Константинополь на линии турецких селений на расстоянии в 60 км. Султанские войска не препятствовали таким действиям противника. «За отличие, оказанное при занятии турецких городов Кирклиса, Ашкибургаса и Чорлы 829 года» казаки 5-го Черноморского полка Андрей Бойко, Яков Легкий, Семен 2-й Коробка, Кирило Легупа, Лазар-5-й Солод были удостоены Георгиевских крестов [59]. В формулярном списке хорунжего Е.Я. Давидова говорится, что 9 августа он находился «при занятии города Люля Бургас, 10 при удержании неприятеля в большом количестве конницы и пехоты, следовавшего в намерении овладеть сим городом. 26 при занятии города Чорлы и в содержании Авнпостов по большой константинопольской дороге передовой линии от Мраморного моря к городу Сарно занимаемой. 29 в переходе к городу Сарно. За оказанную в сих делах против неприятеля отличную храбрость награжден знаком отличия ордена Св. Георгий № 55737» [60].

2 сентября черноморцы 5 и 6 полков участвовали в движении «партии к местечку Падали». Обратимся к формулярному списку  Ивана Власьевича Павленко, которому в 1829 г. было 40 лет, за отличие против турок при Силистрии произведен в есаулы: «4 числа был при взятии 3 турецких батарей с осадными орудиями в сильном сражении под пушечными и оружейными выстрелами сей неприятель его поражен с большою потерею» [61].  Однако большие потери понесли и черноморцы, наверное, самые значительные за всю кампанию. 4 сентября «убиты в сражении при взятии 3-х неприятельских батарей близ местечка Подали, оно же Инаскиой»: урядник 5 сотни 5-го конного полка Петр Игнатьевич Галаган из Новонижестеблиевского куреня, казаки 2-й сотни 5-го конного полка Петр Коваленко из Старомышастовского куреня, Прокофий Харченко, Наум Зазирный и Андрей Прокопенко из Роговского, Иван Дудко, Еремей Завгородний из Новнижестеблиевского, Федор Джин и Максим Калашник, 3-й сотни – Влас Иваша из Каневского, Дмитрий Фоменко из Крыловского, Григорий Василенко из Роговского, 4-й сотни – Алексей Тулуб из Тимашевского, Карп Масько из Кореновского, Александр Ищенко из Стародеревянковского, Леонтий Кукуш из Марьянского, 5-й сотни– Емельян Галка из Брюховецкого, Василий Мороз из Калниболотского, Федор Ващенко и  Никита Куценко из Щербиновского куреня. «При взятии 3-х неприятельских батарей и при взрыве на них порохового погреба разорваны и убиты» урядник 6-го конного полка Иван Ефимович Пулинцев из Старотитаровского куреня, казаки 2-й сотни 6-го конного полка Калина Кузьмич Гребенник из Новонижестеблиевского куреня, Никифор Андреевич Шпика из Поповического, Григорий Федорович Лавриненко, Федор Васильевич Курило из Щербиновского, Федор Иванович Щерба и  Степан Павлович Жировый из Кореновского, Федор Васильевич Майборода из Пашковского, 3-й сотни – Григорий Семенович Храбрый из Платнировского, 5-й сотни –  Семен Федорович Гиренко из Платнировского, Евстафий Евтихиевич Шишацкий из Стародеревянковского, Семен Еремеевич Семка из Ольгинского, Иван Карпович Родя, Аким Семенович Игнатенко и Петр Иванович Малахай из Вышестеблиевского, Макар Федорович Сухима из Старокорсунского, Леонтий Авраамович Шанько из Каневского, Тихон Макарович Погиба и Павел Иванович Ковтун из Полтавского, Кирилл Семенович Иванченко, Степан Иванович Зимогляд и Владимир Кириллович Бабенко из Старотиторовского, Марк Елисеевич Диброва из Медведовского, Василий Иванович Петренко из Брюховецкого куреней [62]. Взрыв порохового погреба унес жизни почти полусотни черноморских казаков…

За кровопролитный штурм Подали есаул И.В. Павленко был награжден орденом равноапостольного князя Владимира 4 ст. с бантом и мечами [63].

9 сентября «от ран, полученных в сражении с турками» умер казак 6-го конного полка Иван Панкевич из Батуринского куреня, 12 сентября его участь разделил казак того же полка Григорий Мулика из Щербиновского куреня [64]. 14 ноября умерли от огнестрельных ран в Бургасском военном госпитале казаки 1 сотни 5-го конного полка Моисей Петрович Осаулка из Новотиторовского куреня и Тимофей Григорьевич Михайленко из Новомышастовского куреня. Кроме того, «в 1829 г.убиты при разных сражениях с турками за Дунаем» казаки 5-го конного полка Иван Ивченко из Новоджералиевского куреня, Харитон Сергиенко и Иван Гутор из Незамаевского, Тарас Мирошниченко из Марьянского, Дмитрий Филиппенко из Старокорсунского и Юрий Коротуненко из Дядьковского куреней [65]. До конца апреля 1830 г. черноморцы конных полков содержали временные демаркационные линии в Румелии от Черного моря до подошв Балканских гор.

Обратимся теперь к Кавказскому театру. Кампания 1828 г. на Кавказском театре открылась военными действиями протии Анапы. Вследствие малочисленности и разбросанности войск Отдельного кавказского корпуса задача покорения Анапы была возложена на Черноморский флот и Таманский отряд, выделенный из состава 2-й армии [66]. Со стороны суши во взятии крепости должны были участвовать Таманский гарнизонный полк и четыре полка черноморских казаков. Эскадра под начальством вице-адмирала А.С. Грейга, с десантом сухопутных войск, вышла из Севастополя к кавказским берегам 21 апреля. В то же время к Анапе двигались со стороны Черноморской кордонной линии 8-й и 9-й конные полки и 5-й и 8-й пешие с конной батареей Черноморского казачьего войска, предводимые войсковым атаманом А.Д. Безкровным. По пути к ним должны были присоединиться шесть рот Таманского полка, рота Нашебургского полка и четыре орудия. Весь этот отряд поступал в команду флигель-адъютанта полковника Василия Алексеевича Перовского, который быстрым движением к Анапе должен был перекрыть сообщение гарнизона с черкесскими племенами и обеспечить высадку десанта [67]. 28 апреля отряд Безкровного обнаружил турецкий пикет на высоте западнее нынешней станицы Благовещенской [68]. 14 человек турок, беспечно занимашихся рыбной ловлей, большею частью были перебиты, частью взяты в плен. На следующий день на один русских секретов наехало 2 неприятельских всадника, которые были захвачены в плен. 30 апреля, сойдя с Джеметейской косы, казаки столкнулись с отрядом горцев. После перестрелки черкесы подожгли аул Джемете и, отстреливаясь, отступили к горам. Заняв разоренное укрепление, казаки наскоро исправили его. 2 мая к Безкровному присоединился отряд Перовского. В этот же день, после бурного плавания, на горизонте показалась эскадра Грейга с десантными войсками. Оставив на Джеметейской косе для прикрытия своих сообщений с Бугазом роту Таманского полка с двумя орудиями и частью казаков, полковник В.А. Перовский 3 мая подошел к Анапе и занял тесное пространство по реке Бугуру между берегом моря и обширным болотом, отделявшим его от гор. Сильный шторм с дождем задержал высадку десанта, поэтому отряд Перовского, численностью в 900 человек, вынужден был принять на себя удар многочисленного гарнизона Анапы. Три дня турки со стороны города, а горцы со стороны степи беспрестанно делали наскоки на позиции русских. Перовский, окруживший свой лагерь целым рядом небольших полевых укреплений, держался стойко. Но вечером 5 мая он был вынужден условными сигналами просить помощи. Высадиться в этот день смогли только 40 человек, остальные десантники вынуждены были ночевать в море. К счастью, под утро ветер несколько утих и 6 мая два егерских полка под командованием генерал-адъютанта Меншикова высадились на берег. Отряды соединились, устроили пристань и телеграф для сообщений с флотом. Меншиков принял команду над всеми войсками. 7 мая русские войска начали бомбардировку крепости. А.Д. Безкровный начальствовал над передовой цепью, лично наблюдая за успешным производством осадных работ [69]. Один из первых биографов А.Д. Безкровного генерал Н.И. Вишневецкий писал: «12 мая, после предварительной сильнейшей перестрелки с черкесами, атаковавшими левый фланг лагеря с частью турок и полевым орудием, разбил этот отряд; 14 мая ночью, без выстрелов, Безкровный с казаками напал на турецкие шанцы, переколол находившихся там турок и 14 человек взял в плен; 17 мая участвовал в жарком сражении с черкесами, нападавшими в значительных силах на передовую цепь, и турками, делавшими вылазки из крепости. 18 мая при вторичном одновременном нападении турок и черкес, но уже с полевыми орудиями, Безкровный, действуя на три фронта, отбил нападение, причем казаки захватили полевое орудие с лошадьми и ящиком. Несмотря на канонаду крепостных орудий, несмотря на вылазки турок из крепости и неотвязчиво нападавших черкесов, Безкровный подвигался к крепости все ближе и ближе; 19 мая выбил турок из окопов и занял последние; 20 мая отбросил черкесов, желавших отнять занятые окопы» [70].

12 мая были «убиты при нападении на отряд под крепостью Анапой» казаки 1-й сотни 8-го пешего полка из Новомышастовского куреня Василий Акимович Евтушенко и Пантелеймон Пустовойт. Кроме того, с 3 мая по 3 июня под Анапой погибли казак 8 конного полка Минского куреня Григорий Потиренай, казак 5-го пешего полка Василий Вербицкий из Роговского, Василий Задорожний и Андрей Коротич из Полтавского, Иван Зименко из Пашковского куреней. 14 мая черноморцы 3-й сотни 8-го пешего полка потеряли уроженца Старолеушковского куреня Андрея Павловича Горба, а 15 мая убили казака 5-й сотни Петра Иванович Дурицкого из Кореновского куреня. 18 мая пропал без вести казак 5-го пешего полка Трофим Водяный из Ивановского куреня. В этот же день убиты под Анапой казаки 9-го конного полка Петр Макарович Солошенко и Никифор Дмитриевич Савченко, оба из Калниболотского куреня. 27 мая погибли казак 4-й сотни 8-го пешего полка Василий Филимонович Часнык из Екатериновского и 2-й сотни Иван Акимович Иващенко из Новомышастовского куреня [71].

Настоящее сражение произошло 28 мая. Турки и горцы атаковали русский лагерь с двух сторон. Бой долго шел с переменным успехом, но, в конце концов атакующие отступили. В этот момент Безкровный ловким маневром отрезал от крепости нападавший отряд, стремительно атаковал и уничтожил его. За храбрость и распорядительность в этом бою Алексей Данилович произведен в генерал-майоры. Чуть позднее одно из пограничных укреплений назвали в его честь Алексеевским. Наградой Безкровному за отличные действия под Анапой стал и орден Св. Георгия IV степени. Чтобы окончательно прервать сообщение анапского гарнизона с черкесами, Безкровный со своими конными и пешими полками пошел в горы, «предавая огню и мечу попутные аулы. Тревога распространилась по ближним и дальним ущельям, и черкесы, спасая свое имущество и семьи, покинули Анапу на произвол судьбы» [72].

10 июня осадные работы подвинулись к самому гласису и начали спускаться в ров двойной сапой. Крепость уже лежала в развалинах: зубцы на стенах сбиты, башни опрокинуты, брешь была так велика, что по взятии крепости казаки свободно проезжали через нее верхом. Но турки не сдавались, поэтому князь Меншиков решился на штурм Анапы. Увидев приготовления к решительному приступу, анапский паша вступил в переговоры. 12 июня над стенами Анапы взвился флаг начальника морского штаба. В этот день был убит казак 5-го пешего полка Давид Одношевный из Новомышастовского куреня, а казак 8-го конного полка Матвей Тобило из Кисляковского куреня «умер от ран под крепостью Анапой» [73]. Кроме того, в разное время погибли казаки 8-го конного полка из Дядьковского куреня Мефодий Заколюжный, Павел Рева, Павел Ищенко, Кондрат Марченко [74].

21 сентября 1831 г. 8-му, 9-му конным и 5-му и 8-му пешим полкам Черноморского казачьего войска были пожалованы простые знамена с надписью «За отличие при взятии крепости Анапы в 12 день июня 1828 года» [75].

Войска Отдельного Кавказского корпуса, только что вернувшиеся из персидского похода, должны были наступать на Карском направлении. В составе войск под командованием И.Ф. Паскевича находились 4-й конный Черноморский полк (313 коней), Сборно-Линейный казачий полк (403 человека) и конно-линейная казачья полурота № 5 (6 орудий) [76]. В Сборно-Линейном полку имелись команды от Кавказского, Хоперского и Кубанского казачьих полков. Команда от Кавказского полка была представлена 73 нижними чинами при зауряд-хорунжем Иване Котлярове [77]. Команда хоперцев включала зауряд-хорунжего Ивана Фисенкова, 3-х урядников и 57 казаков [78]. Из Кубанского полка в 1828 г. в Сборно-Линейный полк назначено 3 урядника и 40 казаков [79].

Наступление было решено вести со стороны Гумр, от которых до Карса насчитывалось 65 верст. За короткий срок в Гумры была проложена новая дорога, подвезены боеприпасы и продовольствие и сосредоточены войска. 14 июня 1828 г. войска под командованием И.Ф. Паскевича перешли границу. Черноморские казаки двигались в третьем эшелоне, прикрывая вместе с Крымским полком артиллерийские парки [80].

Боевой путь 4-го Черноморского конного полка можно проследить по формулярным спискам. Например, по списку урядника Антона Васильевича Губы, которому в 1830 г. (на момент составления списка) исполнилось 32 года, имевшему знак отличия военного ордена Св. Георгия за персидскую войну и серебряные медали за персидскую и турецкую кампании. В графе «Участие в походах» читаем: «В походе противу турок из крепости Гумров за границу к крепости Карсу, с 14 по 19 июня в перестрелке с партиями неприятельской кавалерии; 17 и 18 в успешной рекогносцировке крепости Карса и разбитии неприятельской кавалерии» [81].

19 июня русские войска построились в боевой порядок в 3- верстах от Карса и двинулись в направлении к крепости. Но едва они показались на высотах, как многочисленная турецкая кавалерия атаковала передовые казачьи полки. «Линейцы перестреливались с чудесной кавказской джигитовкой, – писал В.А. Потто. – Но эти ученики суровых адыге не любил долго жечь пороха там, где можно было покончить все одним решительным ударом. И вот, едва турецкая цепь, разгоряченная боем, отделилась от своих резервов, линейцы выхватили шашки и, с гиком ринувшись вперед, смешались с неприятелем. Минута – и делибаши, что означает обрекшие себя на смерть, скакали назад, ища уже не смерти, а спасения от нее в бегстве» [82]. Неприятельская конница ударом Сборно-линейного полка, азербайджанской и грузинской милиции была оттеснена. Начальник штаба корпуса генерал Сакен со сводным уланским полком, линейным казачьим, азербайджанской конницей и двумя орудиями конной артиллерии решил отрезать турецкую кавалерию от крепости. Решительность и быстрота этой атаки привела противника «в ужас» и принесла ему «жестокое поражение». Действия конницы отличались высокой маневренностью, решительностью и смелостью. В рапорте Николаю I И.Ф. Паскевич писал: «Невзирая на отважность неприятельской конницы, которая бросилась в рукопашный бой, наша иррегулярная кавалерия ничем не уступали ей в сем роде сражения» [83]. Черноморцы участвовали 19 июня «при взятии неприятельских шанцев» [84].

Тем не менее, войскам Паскевича, насчитывавшим около 13 тыс. человек, противостоял 11-ти тысячный гарнизон Карса под командованием Эммин-паши и 4 тысячи вооруженных жителей-мусульман. Крепость имела многочисленную артиллерию и значительные запасы снарядов и продовольствия. Кроме того, с часу на час можно было ожидать 30-ти тысячной армии Киос-паши [85]. 20 июня И.Ф. Паскевич с полками Грузинским гренадерским карабинерным, Ширванским пехотным, донским Карпова и Сборно-линейным переправился через реку Карс-Чай и двинулся к высоте, на которой противник сосредоточил часть своих войск, укрепив позицию шанцами и артиллерией. Сотня линейцев, спешившись, пошла в атаку в передовой цепи, два казачьих орудия картечным огнем помогали штурмующим. Турки, дав 2-3 неверных залпа, оставили завалы [85]. Черноморцы 20 июня находились «при осаде Карса» [86]. Один из руководителей штурма Карса Н.Н. Муравьев с особой похвалой отзывался о казачьем есауле Зубкове, командовавшего взводом Кавказской артиллерийской бригады. «Пальму первенства перед всеми батареями […] нужно было отдать конно-артиллерийской казачьей роте, отличавшейся особым проворством и лучшими породами лошадей, которые были привычны к горам и не знали препятствий, – писал В.А. Потто. – Зубков к тому же был выдающийся офицер, постоянно отличавшийся во всю войну отважными и смелыми действиями, он всегда сам наводил орудия, не любил диоптров и заменял их своими двумя указательными пальцами, которые ставил на тарель орудия, и ядро, пущенное с его батареи, редко миновало цель» [87].

Во время штурма Карса 23 июня Сборно-линейный полк наблюдал за неприятельской кавалерией напротив Карадага. Но штурм был начат и закончен пехотой [88]. Черноморцы также лишь присутствовали «при штурме оного» [89]. За отличие под Карсом зауряд-хорунжему Фисенкову был пожалован орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», а урядник хоперской команды Андрей Есаулов и казак Мельников получили знак отличие военного ордена [90]. Уроженец Ст. Григориполисской, урядник Кубанского полка Арефий Ступников получил чин хорунжего [91]. Падение Карса имело большое значение для дальнейшего хода всей кампании 1828 г. на Кавказском театре войны.

28 июня казаки 4-го Черноморского полка участвовали «в экспедиции из Карса к деревне Бейнар для вспоможения переселения к нам жителей» [92].

16 июля армия Паскевича выступила к крепости Ахалкалаки. Дорога пересекала Чолдарский хребет, на вершинах которого все лето лежал снег. Местами приходилось производить подрывные работы, расширять и строить дорогу. Лишь 23 июля корпус Паскевича достиг крепости Ахалкалаки, находившейся на остром мысу, образуемом слиянием двух рек Топоровань-чая и Гендар-су. Но требование сдачи турки ответили, что скорее умрут на стенах. К рассвету 24 июля русские возвели несколько батарей, которые стали обстреливать крепость таким сосредоточенным «жестоким и гибельным» огнем, что через полчаса башни были повреждены, а их артиллерия подавлена. Осажденные дали знак вступить в переговоры. Огонь прекратился. Сотник Сборно-линейного полка Обухов подъехал к воротам и тут же был сражен несколькими пулями. Казаки едва успели подхватить тело своего офицера. После этого войска пошли на штурм. Одни защитники крепости пытались противостоять русской пехоте, другие, успевшие выбраться из цитадели, были настигнуты линейными казаками, драгунами и донцами в глубоких теснинах р. Ахалкалаки. «Здесь был убит сам комендант крепости, отнято 4 знамени и изрублено до 400 турок, – писал А.Д. Ламанов. – Так жестоко мстили линейцы за вероломное убийство сотника Обухова» [93].

Взяв Ахалкалаки, Паскевич повел свой корпус к крепости Ахалцых. 4 августа войска сосредоточились в лагере на правом берегу Куры, в 6 верстах от Ахалцыха. В тот же день на помощь ахалцихскому гарнизону прибыл корпус Киос-паши. 5 августа Паскевич приказал корпусу форсировать Куру. Неприятельская конница, прятавшаяся в оврагах, попыталась внезапным нападением захватить русский обоз. Но встреченная картечью, турецкая конница обратилась в бегство. Два казачьих полка и туземная милиция преследовали бегущих и отбили одно знамя. В числе 2-х полков был Сборно-линейный [94]. Отбросив массы турецкой кавалерии, русский корпус, тем не менее, оставался в сложном положении. Восемь тысяч русских солдат и казаков имели перед собой не одну только сильную крепость. Каждую минуту могла перейти в наступление тридцатитысячная армия Киос-Магомет-паши. «Никогда, быть может, репутация Паскевича и судьба его корпуса не были в таком сомнительном положении, – писал В.А. Потто. – Здесь решался вопрос целой кампании, и все последующие успехи русских войск были только следствием упорных битв, выдержанных ими под этой крепостью» [95]. Воспользовавшись пассивностью турок, русское командование стало укреплять свои позиции. 7 августа прибыло подкрепление из шести рот Херсонского гренадерского полка, донского казачьего полка Грекова и четырех легких орудий под командованием генерал-майора Попова. Турецкая кавалерия маячила по соседним горам, но не осмелилась помешать соединению отряда Попова с войсками Паскевича. На военном совете, созванном главнокомандующим 8 августа, было принято решение атаковать и разбить корпус Киос-паши, а затем овладеть Ахалцыхом. Оставив в лагере для прикрытия осадных батарей 5 батальонов под командованием генерал-майора Муравьева, И.Ф. Паскевич с 8 батальонами, всей конницей и 25 орудиями, всего около 6600 чел., в 12 часов ночи двинулся в обход. С рассветом противник обнаружил движение русских колонн, и, соединив гарнизон с полевыми войсками, атаковал их на марше. Русские войска в течение восьми часов отражали яростные атаки турок. В это время генерал Муравьев, которому Паскевич приказал прикрывать лагерь и не ввязываться в бой, решил овладеть господствовавшей над городом и крепостью высотой. Чтобы отвлечь внимание и силы противника от атакуемой высоты, было предпринято демонстративное наступление на его левый фланг. Батальон Херсонского полка, полк казаков и азербайджанская конница с четырьмя орудиями перешли овраг и расположились на высотах против главного лагеря турок. Беспокоясь за свой лагерь, Киос-паша стянул к нему свою конницу. Произошел бой, в котором турецкая конница потерпела поражение и отступила. Между тем войска Муравьева взяли высоту, господствовавшую над Ахалцыхом. Это «произвело сильное влияние на неприятеля», - который начал колебаться по всему фронту. Тогда русское командование бросило в наступление конницу, затем Херсонский полк и сводный полк егерей. Не оказывая сопротивления, турки отступали по всему фронту. Преследуя противника, два казачьих полка (донской и Сборно-линейный) и азербайджанская конница на плечах турок ворвались в неприятельский лагерь [96]. Уланы и драгуны овладели другим лагерем. Преследуя неприятеля, русская конница захватила еще один лагерь и перерезала все дороги в Ахалцих. Корпус Киос-паши был разбит. Линейцы Сборного полка захватили орудие и взяли в плен 35 турок [97]. За это сражение урядники кавказской команды Сборно-линейного полка Косинов, Аксаков и Гренадеров получили Георгиевские кресты [97].

15 августа начался штурм Ахалцыха. Сборно-линейный полк вместе с херсонцами и эриванцами находился в резерве. Ворвавшихся в город ширванских стрелков прикрывали два казачьих орудия есаула Зубкова и саперная рота. «Скорая и меткая стрельба из […] орудий есаула Зубкова много содействовала к удержанию натиска неприятельского» [98]. К рассвету 16 августа весь город был в руках русских войск. Киос-паша, укрывшийся с четырехтысячным корпусом в крепости, выслал парламентеров. В 6 часов утра крепость, над которой 250 лет развевалось турецкое знамя, вступил Грузинский гренадерский полк…

Следствием Ахалцихской победы явилось занятие русскими войсками без боя крепостей Ацхур и Ардаган. А.Д. Ламанов отмечал: «Паскевич лично не участвовал во взятии Ардагана и Баязетского пашалыка. Следовательно не участвовал там и Линейный казачий полк» [100]. Однако по данным В.Г. Толстова во взятии Ардагана участвовали, по крайней мере, хоперцы: «За отличие при взятии Ардагана зауряд-хорунжему Фисенкову пожалован чин сотника, а уряднику Григорию Перепеловскому – чин зауряд-хорунжего» [101].

Все это время казаки 4-го Черноморского полка охраняли армянских переселенцев: «17 августа при разбитии неприятельской кавалерии, напавшей на стада Карских жителей, 17 в экспедиции из Карса для возвращения жителей, угнанных к стороне Ардагана и разбитии неприятельской кавалерии, предводимой Мушамык-пашою» [102]. В этом бою убиты казаки 1-й сотни 4-го конного полка Никифор Твердохлиб из Щербиновского куреня и Яков Куцый из Медведовского. Петр Гриненко из Брюховецкого куреня «умер от ран, полученных в сражении с турками» [103]. В 1828 г. «убит в сражении с турками» Сергей Родионович Диденко из Старонижестеблиевского куреня [104]. 13 ноября 1829 г. в полк выслали 6 знаков отличия военного ордена за отличие 7 августа 1828 г. близ Карса против турецкой кавалерии [105]. Награды получили урядник И.С. Пашко и Ф.И. Даниленко, казаки Е.И. Зуб, Ф.П. Проволус, А.Н. Вовк, И.М. Сторчев [106].

Далее черноморцы участвовали «21 и 22 (августа. – О.М.) в походе к Ардагану и занятии оного, сего последнего числа, в походе с 30 на 31 октября и перестрелке на обратном следовании к Карсу 1-го ноября с партиями неприятельской кавалерии» [107].

Сборно-линейный полк в середине сентября возвратился через хребет Улгар в Тифлис и расположился на  зимовку. В ноябре с Кавказской линии их Хоперского полка прибыли в Тифлис 30 казаков на смену такого же количества хоперцев, подлежащих увольнению на льготу. Домой хоперцы отправились под командой сотника Фисенкова, оставившего вместо себя зауряд-хорунжего Перепеловского [108]. В новом 1829 г. на укомплектование Сборно-Линейного полка до штатного состава от Кавказского полка была командирована команда в числе 51 казака при подполковнике Матвеев Яковлевиче Ускове, сотнике Косякине и зауряд-хорунжем Иноземцеве [109]. Казаки 4-го Черноморского полка до апреля  1829 г. находились «по постам в Самхетии у содержании караулов от границы турецкой» [110].

Летом 1829 г. военные действия с турками на Кавказе возобновились. 11 июня войска Паскевича, перейдя Саганлугский хребет, двинулись против сильного турецкого корпуса Гагки-паши, стоявшего в укрепленном лагере в урочище Мелидюзе. 19 июня И.Ф. Паскевич одержал победу над турками у деревни Каинлы. В этот день линейные казаки взяли в плен 40 турецких солдат. 20 июня войска Отдельного Кавказского корпуса придвинулись к турецкому лагерю у Мелидюзе. И.Ф. Паскевич приказал Сборно-линейному полку атаковать левый фланг лагеря, где стояла неприятельская конница. Быстро выдвинувшись вперед, линейцы стремительным ударом сбили вражескую кавалерию, обошли турецкий правый фланг и при общей атаке взяли с боя три орудия, зарядный ящик и захватили в плен 156 турок. Урядники Сборно-линейного полка (от команды Горского казачьего полка) Александр Венеровский и Борис Атарщиков пленили самого главнокомандующего Гагки-пашу и двадцатью офицерами и нижними чинами. Упрекая  генерал-майора барона Остен-Сакена, командовавшего русской конницей в этом бою, Паскевич писал: «Сборно-линейный полк, посланный двадцатью минутами позже, опередил вас, изрубил до двухсот человек, взял пашу и до ста пленных, потеряв со своей стороны только двух раненых» [111].

27 июня во время общего наступления войск Паскевича к Эрзеруму и при взятии этой крепости Сборно-линейный полк вновь атаковал неприятельскую кавалерию. Команда хоперцев с Перепеловским во главе отважно сцепилась с турками и отбила у них одно орудие.

В середине июля Сборно-линейный полк был направлен к селениям Харт, Балахор и г. Бейбурту. При штурме турецких позиций под Бейбуртом 7 июля хорунжие Перепеловский и Щекин, увлекая за собой казаков, первыми ворвались в неприятельский лагерь и в жестокой схватке опрокинули неприятеля. За отличие при взятии Бейбурта хорунжим Перепеловскому и Щекину были пожалованы ордена Св. Анны 3-й степени [112].

Байбуртский бой произошел почти месяц спустя после подписания Адрианопольского мирного договора. Случилось это по вине турецкого командования, надеявшегося выиграть этот бой и добиться пересмотра договора. Доблесть русских войск, в том числе казачества, окончательно похоронила все реваншисткие планы султанского правительства и его английских покровителей. Лишь 29 сентября 1829 г. сераскир известил Паскевича о заключении мира. В октябре 1829 г. Сборно-линейный полк возвратился в Тифлис.

Украшенные  крестами и серебряными медалями на груди за турецкую кампанию, возвращались в родные курени и станицы победители. Возвращались с чувством выполненного долга по отношению к христианским братьям.

Примечания

           1. Короленко П.П. Двухсотлетие Кубанского казачьего войска 1696–1896 [Исторический очерк]. Краснодар, 1991. С. 64. 
2. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 10. Л. 32.
3. Гулыга И.Е. 1-й Полтавский кошевого атамана Сидора Белого полк Кубанского казачьего войска. Составил генерал-майор И.Е. Гулыга. Тифлис, 1913. С. 74.
4. ГАКК. Ф. 283. Оп. 1. Д. 29. Л. 5.
5. Там же. Л. 33.
6. Гулыга И.Е. Указ. соч. С. 81.
7. Шишов А.В. Русские генерал-фельдмаршалы Дибич-Забалканский, Паскевич-Эриванский. М., 2001. С. 71.
8. Гулыга И.Е. Указ. соч. С. 76.
9. ГАКК. Ф. 283. Оп. 1. Д. 37. Л. 44.
10. Там же. Л. 56.
11. Там же. Л. 86.
12. Гулыга И.Е. Указ. соч. С. 76.
13. ГАКК. Ф. 283. Оп. 1. Д. 35. Л. 38–38 об.
14. Там же. Л. 5.
15. Там же. Л. 8.
16. Там же. Л. 11.
17. Там же. Л. 87.
18. Гулыга И.Е. Указ. соч. С. 77.
19. ГАКК. Ф. 283. Оп. 1. Д. 35. Л. 26.
20. Кияшко И.И. Именной список генералам, штаб- и обер-офицерам, старшинам и нижним чинам и жителям Кубанского казачьего войска (бывших Черноморского и Кавказского Линейного казачьих войск) убитым, умершим от ран и без вести пропавшим в сражениях, стычках и перестрелках с 1788 по 1908 г. Екатеринодар, 1911. С. 7.
21. Керсновский А.А. История русской армии в 4-х т. М., 1999. Т. 2. С. 59.
22. Кияшко И.И. Указ. соч. С. 97.
23. Там же. С. 8.
24. Науменко В.Е., Фролов Б.Е. Лейб-гвардии Черноморский казачий дивизион (1811–1861 гг.). Краснодар, 2002. С. 48.
25. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 960. Т. III. Л. 375.
26. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 978. Т. I. Л. 1.
27. Там же. Л. 376.
28. Там же. Л. 379.
29. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 10. Л. 4 об.
30. Кияшко И.И. Указ. соч. С. 98.
31. Ляхов В.А. Русская армия и флот в войне с Оттоманской Турцией в 1828–1829 годах. Ярославль, 1972. С. 171.
32. Шишов А.В. Указ. соч. С. 85.
33. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 10. Л. 42 об.
34. ГАКК. Ф. 297. Оп. 1. Д. 101. Л. 13.
35. Кияшко И.И. Указ. соч. С. 100.
36. ГАКК. Ф. 283. Оп. 1. Д. 37. Л. 41 об.
37. Там же. Л. 37.
38. Кияшко И.И. Указ. соч. С. 100.
39. Там же. С. 106–108.
40. ГАКК. Ф. 283. Оп. 1. Д. 37.  Л. 117.
41. Там же. Л. 86.
42. Там же.
43. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 10. Л. 32.
44. Кухаренко Я.Г., Туренко А.М. Исторические записки о войске Черноморском (со времени поселения оного на Всемилостивейше пожалованной земле по 1831 год) // Кубанский сборник. Под ред. О.В. Матвеева. Краснодар, 2006. Т. 1 (22). С. 416.
45. Фадеев А.В. Россия и Восточный кризис 20-х годов XIX века. М., 1958. С. 299.
46. ГАКК. Ф. 297. Оп. 1. Д. 101. Л. 6.
47. Там же. Л. 12.
48. Там же. Л. 12 об.
49. Шкуро В.И. История Отечества в биографиях кубанцев // Мечом и пером: Вехи истории и культуры служилой элиты России (к 625-летию победы на Куликовом поле и 15-летию Российского Дворянского собрания. Под ред. О.В. Матвеева. Краснодар, 2005. С. 79.
50. Цит. по: Ляхов В.А. Указ. соч. С. 240.
51. Там же. С. 246.
52. Там же. С. 247.
53. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 10. Л. 42 об.
54. Ляхов В.А. Указ. соч. С. 254.
55. Там же. С. 256.
56. Там же. С. 259.
57. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 10. Л. 42 об.
58. ГАКК. Ф. 297. Оп. 1. Д. 101. Л.  6.
59. Там же. Л. 13.
60. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 10. Л. 42 об.–43.
61. ГАКК. ф. 396. Оп. 2. Д. 22. Л. 4 об.
62. Кияшко И.И. Указ. соч. С. 102–103.
63. ГАКК. ф. 396. Оп. 2. Д. 22. Л. 4 об.
64. Кияшко И.И. Указ. соч. С. 104.
65. Там же. С. 105.
66. Ляхов В.А. Указ. соч. С. 127.
67. Потто В.А. Кавказская война. Т. 4. Турецкая война 1828–1829 гг. Ставрополь, 1994. С. 65.
68. Соловьев В.А. Русские ворота. Краснодар, 2000. С. 49.
69. Матвеев О.В., Фролов Б.Е. «В вечное сохранение и напоминание славных имен…». Краснодар, 2005. С. 13.
70. Вишневецкий Н.И. Исторические воспоминания. Краснодар, 1995. С. 20.
71. Кияшко И.И. Указ. соч. С. 95–96.
72. Потто В.А. Указ. соч. С. 74.
73. Кияшко И.И. Указ. соч. С. 96.
74. Там же. С. 98.
75. Казин В.Х. Казачьи войска. Хроника. Репринтн. воспр. изд. 1912 г. М., 1992. С. 115.
76. Потто В.А. Указ. соч. С. 24.
77. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 5. Л. 65 об.
78. Толстов В.Г. История Хоперского полка Кубанского казачьего войска. 1696–1896. Составил есаул 1-го Кубанского полка полка В. Толстов. В двух частях. Под редакцией генерал-майора Потто. Тифлис, 1901. Ч. 1. С. 214.
79. Колесников В.А. Донцы на Кубани. Ставрополь, 1995. С. 20.
80. Потто В.А. Указ. соч. С. 24.
81. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 11. Л. 55 об.
82. Потто В.А. Указ. соч. С. 28.
83. Цит. по: Ляхов В.А. Указ. соч. С. 132.
84. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 11. Л. 55 об.
85. Ляхов В.А. Указ. соч. С. 135.
85. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 5. Л. 67.
86. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 11. Л. 79.
87. Потто В.А. Указ. соч. С. 41.
88. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 5. Л. 67 об.
89. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 11. Л. 59.
90. Толстов В.Г. Указ. соч. Приложение № 65. С. 124.
91. Колесников В.А. Указ. соч. С. 29.
92. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 11. Л. 60.
93. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 5. Л. 68.
94. Там же. Л. 68 об.
95.Потто В.А. Указ. соч. С. 110.
96. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 5. Л. 70.
97. Толстов В.Г. Указ. соч. Ч. 1. С. 214.
98. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 5. Л. 70 об.
99. Цит. по: Ляхов В.А. Указ. соч. С. 158.
100. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 5. Л. 71 об.
101. Толстов В.Г. Указ. соч. Приложение № 65. С.124.
102. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 11. Л. 80.
103. Кияшко И.И. Указ. соч. С. 97.
104. Там же. С. 98.
105. ГАКК. Ф. 296. Оп. 1. Д. 52. Л. 105.
106. Там же. Л. 106.
107. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 11. Л. 60.
108. Толстов В.Г. Указ. соч. С. 214.
109. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 5. Л. 72.
110. ГАКК. Ф. 396. Оп. 2. Д. 11. Л. 60.
111. Цит. по: Потто В.А. Указ. соч. С. 353.
112. Толстов В.Г. Указ. соч. Прилож. № 65. С. 125.